История паровозика.
Лето, 2008 год, Новый Афон. Тогда я была в Абхазии первый раз. В силу всем известных событий туристов в тот год было совсем немного. Даже на центральном пляже, который я обычно посещала, их можно было пересчитать по пальцам. Как-то раз я вообще плавала совершенно одна, в своем личном море. В остальное время я знакомилась с Афоном и окрестностями. Тогда все мои знания об Абхазии ограничивались тем, что рассказывала мне хозяйка дома, где я жила. Услышав от нее про паровозик на Афонской горе, я, конечно, захотела сходить и туда. Даже компания у меня появилась – еще две отдыхающие из соседнего дома и их знакомая. Так как идея экскурсии к паровозику была моя, мне и отвели роль как бы экскурсовода. Как бы экскурсовод – он как таксист, который просит показать дорогу. Он сам никогда не был там, куда собирается вести свою группу. Но я была уверена, что справлюсь с этой ролью, тем более я была обладателем карты, собственноручно нарисованной мужем моей хозяйки. Правда, на той карте был изображен в основном только монастырь и дорога около него, ну что же, главное, пункт отправления был известен. Из объяснений я поняла, что монастырь нужно обойти слева, а дальше я собиралась действовать по обстоятельствам.
Нашей компанией мы дошли до парка и пофотографировались там. На этом месте знакомая сообщила, что покидает нас, под предлогом, что обувь у нее неподходящая для дальних прогулок, да и паровозик она вроде как уже видела. Количество участников экскурсии сократилось до трех, в таком составе они и прибыли к монастырю. Тут им пришла в голову мысль уточнить у кого-нибудь дорогу, а взгляд нашел местную по виду старушку. На старушку вопрос «Как пройти к паровозику?» произвел почти то же впечатление, как аналогичный вопрос о библиотеке в три часа ночи. «Милые, куда же вы собрались-то?» - запричитала старушка. «Двадцать километров в гору-то да в такую жару! Ой, не дойдете, ой, не ходите! И на что смотреть-то? Одна железка от того паровозика осталась, и смотреть-то не на что!» Слова старушки заставили сомневаться моих нестойких спутниц: «Может, и вправду не пойдем? Мы, наверное, домой», - решили они. Я же не люблю отступать от намеченных планов. «Я, наверное, пойду», - сказала я. «Одна? Ты не заболела ли?» - выдала старушка. Да, от всей экскурсии остался один экскурсовод. Неблагодарная работа!
Таким образом, я отправилась в путь. Я прошла сбоку от монастыря, потом дорога начала уходить вверх, по сторонам были участки с домами. Подъем с самого начала оказался довольно крутым, так что пришлось как следует постараться. Поднявшись немного, я могла видеть монастырь сверху, и Иверскую гору с башней, напротив. В одном месте, у поворота, висел указатель на паровозик, означавший, что я иду в правильном направлении. Дома уже закончились, и дорога постепенно превратилась в каменистую лесную тропинку. И тут мне сказочно повезло, а именно я встретила пару, которая спускалась мне навстречу. Они шли как раз от паровозика, и подробно рассказали мне, как туда идти и что ждет меня впереди. Мужчина еще добавил, что паровозик этот уникальный, чуть ли не единственный в своем роде, так что без сомнения есть смысл на него посмотреть. А то уж я начала думать, вдруг и вправду «железка», как говорила старушка. В общем, так хорошо, что я их встретила, настоящая удача, без них я, может, недалеко бы ушла.
Надо сказать, что больше на всем моем пути я не встретила ни души. Тропинка, как меня и предупреждали, становилась все уже и сворачивала в сторону леса. Раньше я снизу смотрела на эти зеленые горы, стеной поднимающиеся вдоль Афонского побережья. Что там, в этих горах, за последними, забравшимися на самый верх домиками, там, на гребне, где часто стоят облака, откуда сползают вниз тяжелые синие тучи? У моря пальмы, олеандры, в общем, тропики, а там – дикие заросли или деревья скрывают какие-то другие дороги, жилища, чье-то существование, чью-то жизнь? Теперь я была там и могла сама все увидеть, этот лес, который сразу напомнил о России, но здесь, конечно, другой, особенный «горный» лес. Тропинка была совсем узкой, колючие ветки так и норовили задеть мои ноги, по сторонам – только стебли, и листья, листья, и поднимающиеся из этой зелени стволы деревьев. Все разрослось, заняло каждый свободный кусочек, кроме ниточки тропы, проходящей сквозь это лесное царство. Я шла одна через него. Каждый раз, слыша шорох в кустах, успев уже вздрогнуть, вспоминая, что это всего лишь вспархивают испуганные моими шагами птицы. Настороженно вглядываясь в заросли и смотря под ноги, стараясь уловить малейшие движения в природе. И вместе с тем, в одиночестве мне было спокойно, и было бы совсем спокойно, если бы знала, что никого не встречу здесь, если бы не могла представить, как кто-то выходит из-за поворота, навстречу, и я оказываюсь один на один с ним на этой узкой лесной тропе.
Так пришлось идти довольно долго, но, наконец, я вышла на небольшой открытый участок, где, как мне и говорили, я увидела кабель, указывающий дальнейшее направление движения. Тут начиналась широкая дорога, почти без подъема, так что идти стало легко, и в тени деревьев к тому же было приятно прохладно. Кабель тянулся вдоль всей дороги, да и вариантов свернуть не туда там почти и не было. Но все же я волновалась: где же паровозик, вдруг не найду, тогда хоть бы обратно вернуться, не забыть, как шла. И вот, впереди что-то показалось, но это был все еще не паровозик, а только указатель и табличка под ним: «Рубка елак на територии паравоза запрещена», именно с такой абхазской орфографией. И все это было прикреплено к изгороди, так что тут, очевидно, был чей-то участок, только дом находился где-то в отдалении, не помню, видно его с дороги или нет. Я повернула направо. Прошла мимо совершенно неожиданно разросшегося здесь бамбука. С этого времени я уже ждала, что вот-вот увижу паровозик, но не тут то было. Я прошла еще немало, прежде чем увидела впереди какие-то заросшие развалины. Лес тут был уже другой, больше открытого пространства, можно гулять среди деревьев. Оказалось, что именно этим здесь и занимается небольшое стадо коров. На Иверской тоже пасутся коровы, заходят в большую круглую башню, прячась от солнца. А здесь они разбрелись по лесу и то тут, то там позвякивали своими железными колокольчиками.
Я осмотрела развалины. Они представляли собой стены какого-то небольшого здания, с одной стороны более двух метров высотой и поменьше со всех других сторон. Сохранились еще вход и окно. Думаю, это была постройка монахов. В таких местах всегда хочется найти что-нибудь необычное, свидетельства жизни предыдущих поколений, какую-нибудь древнюю вещицу или может даже клад. Но в развалинах совсем ничего интересного не обнаружилось, и я устремилась к паровозику.
Он стоял неподалеку. Стоял на поляне, такой зеленой, светлой, солнечной. Маленький, будто детский, не покрашенный еще тогда, весь в дырочках, он, должно быть, был мишенью для кого-то. Некоторые его рычаги все еще двигались, и открывалась дверца спереди, наверное, топка. Можно было зайти в кабину. Брошенный, оставленный паровозик. Приросший к земле. После семнадцатого года монахам стало не до него. Многое из того, что есть в Афоне, сделали именно монахи. Причем за сравнительно короткое время, которое было отведено им историей. Наверное, здесь они работали, распиливали деревья и спускали их вниз, для нужд монастыря. Вроде бы всего около ста лет прошло с тех пор, а жизнь уже совсем другая, и те времена теперь забытое прошлое, о котором узнаешь только из книг.
Рядом с паровозиком был еще небольшой дом, о котором я ничего не знаю, но по виду он больше походил на недостроенный, чем на заброшенный и старый. Еще там была часть какого-то железного механизма с колесами, на которой были надписи, что-то о месте производства, точно уже не вспомню. Вообще, на поляне было так тихо, спокойно, уютно. Приятное, простое и красивое место, конечно, не какая-то большая достопримечательность, скорее, маршрут для прогулки. Теперь мне предстоял обратный путь, возвращение в Афон.
Тем временем, возвращаться домой собрались и коровы. То есть и время, и направление движения у нас полностью совпали. Надо сказать, что я, как человек, выросший в городе, не привыкла к таким животным, как коровы, отношусь к ним очень настороженно, и просто боюсь их. Я шла по дороге, и коровы тоже шли. Сначала между нами было какое-то расстояние, на котором я еще чувствовала себя в безопасности. Но потом, чтобы идти вперед, мне надо было проходить совсем близко от них. Сзади тоже были коровы, в общем, они были везде, сзади, сбоку, впереди, и деваться мне было некуда. И вот я стояла и смотрела на корову. Огромная, с большими острыми рогами, она не выглядела не мило, не дружелюбно. Сразу представилось, что будет с человеком, если его боднет корова, как легко она насадит его на свой рог. Если бы корова не проявляла ко мне интереса, было бы еще ничего, но она тоже смотрела на меня. А я смотрела на нее и понимала, что не смогу пройти рядом с ней, никак не смогу пройти так близко. Неприятное чувство отчаяния и страха нахлынуло на меня. И тут я увидела впереди собак. Это было кошмаром, потому что их я боюсь очень сильно, панически боюсь. И я уже успела подумать, что они сейчас подбегут ко мне, и начнут лаять, бегать вокруг меня, может даже прыгать на меня, и мне придется стоять, и в ужасе надеяться, что они отойдут, и терпеть, и потом как-то уходить от них, в страхе, что они бросятся вдогонку. К счастью, за собаками я увидела мальчиков, идущих мне навстречу. Сразу стало не так страшно, это было спасением. Собаки были с ними, и меня не тронули. Я честно призналась мальчикам, что боюсь одна идти мимо коров. Мальчики сказали, что им надо за водой к колодцу, а потом они пойду обратно. Я присоединилась к ним. Они жили на горе, там, где я видела изгородь, и коровы тоже были из этого хозяйства. Колодец оказался недалеко от дороги, но я не заметила его, когда шла к паровозику. Это был необычный колодец. Большой, открытый, сложенный из камней, между которыми проросло множество растений. Интересно, когда он был построен? Мне показалось, что вода в колодце не очень-то чистая и скорее напоминает озерную, но мальчики сказали, что вода как раз хорошая. Они наполнили свои ведра, и мы повернули назад. С ними я дошла до развилки, после чего они отправились домой, а я продолжила свой путь одна. Все же мне повезло, что я их встретила.
В следующий раз я увидела людей только чуть выше монастыря. Обратная дорога заняла примерно час двадцать. Ноги с непривычки довольно сильно устали, зато я могла сообщить моим знакомым, что нашла паровозик, причем сделала это совершенно одна. Такова была наша с ним первая, но, как потом оказалось, совсем не последняя встреча.
Октябрь, 2010. Когда я первый раз отправилась к паровозику, я совершенно не знала, что мне предстоит идти через лес, что это такое далекое и безлюдное место. Во второй раз я уже все это знала, но все равно решила, что пойду туда опять. Мне даже хотелось побродить по лесу именно одной, и еще потренироваться, поднимаясь в гору. Я думала, что если летом я почти никого не встретила за всю дорогу, то уж в октябре, когда отдыхающих и так немного, я точно не встречу ни души. Так и было сперва, если не считать одного местного, который где-то у начала лесной тропинки пилил бревна. По тропинке я шла одна, но потом, когда я вышла на дорогу, меня неожиданно догнал отдыхающий, мужчина среднего возраста. Вот это был сюрприз! Должно быть, никто не ходил по этому мало популярному маршруту в такое время, а тут, одновременно со мной, этот отдыхающий. Я даже несколько расстроилась, что не удастся побродить в одиночестве, и что теперь я обязана идти с ним, вести беседу и все такое. Оказалось, что мой попутчик просто выдающихся способностей человек, так как до паровозика в этот же день он успел посетить еще и Иверскую гору. Даже мне не приходило в голову совершать такие забеги.
Вместе мы дошли до поляны. Там, недалеко от паровозика, было разбросано множество цветных штучек, вроде капсул. Кроме этого, на земле лежали птичьи крылья и хвосты. Именно пары крыльев, с перьями, в полной сохранности, по которым даже можно было бы определить, какой птице они принадлежали, если бы я знала что-нибудь про птиц вообще. Кто потерял крылья и хвост, хотелось бы мне спросить? На самом деле, это, конечно, с наступлением осени в Абхазии начался сезон охоты. Наверное, охотники здесь разделывали добычу, тушки унесли с собой, а крылья были им не нужны. Я еще походила в округе в поисках чего-нибудь интересного. Набрела на одно дерево, большое, толстый ствол которого поднимался высоко вверх, а ветви росли широко в стороны. Я смотрела на него снизу, на огромные ветви, раскинувшиеся где-то на полпути между небом и землей. Иногда деревья могут быть просто восхитительными своими формами, размером, есть в них что-то завораживающее, как и вообще в диком, нетронутом лесу.
Встреча с тем мужчиной впоследствии принесла мне неожиданную пользу. Когда мы спустились к монастырю, он озвучил идею сходить еще на «ласточкино гнездо». Раньше я, конечно, знала об этом месте, но почему-то не задумывалась о нем, и мне не приходило в голову его посетить. Зато теперь мы направились прямиком туда. Прошли мимо монастыря на территорию сталинской дачи. Стыдно признаться, что, хоть я и была в Афоне в третий раз, до этого я не заглядывала в тот уголок, где находится пансионат, а на сталинской даче была однажды, но меня тогда везли на машине через те ворота, что выходят на шоссе. Все-таки Афон можно изучать бесконечно, каждый раз находя что-то новое.
Мы подошли к зданию дачи. Там стоял местный парень, у которого мы спросили, как пройти на «ласточкино гнездо». Он указал нам на дорожку. Вместе с нами в том же направлении пошли еще парень с девушкой. В результате до самого гнездышка добрались только я и парень, девушка и мой попутчик не решились пройти конечный участок пути. От гнездышка я была просто в восторге. Здорово было обнаружить такое местечко. Мне вообще нравятся такие места, укромные, тайные, не для всех. Еще раз я побывала там в следующем году, с Ромой.
На самом деле, «ласточкино гнездо» - это небольшой павильон со смотровой площадкой, пристроенный к самой скале выше сталинской дачи. Его можно увидеть с шоссе. Раньше к нему, по всей видимости, вела отличная лестница, но потом все обрушилось и заросло, и теперь туда можно подняться только по узкой тропинке, которая в одном месте почти исчезает, оставляя лишь маленький выступ на крутом склоне. Павильон, конечно, в полном запустении. В комнате там стоят диван и кресло. Не знаю, возможно ли, чтобы они остались там со сталинских времен, но только я не могу себе вообразить, чтобы кто-то затащил их сюда, например, недавно. Я представляю себе, для чего могут использовать эту комнату с диваном и креслом местные молодые люди.… Еще в павильоне сохранился унитаз, видно, в былые времена тут были созданы весьма комфортные условия. Собственно, больше ничего и не сохранилось. Смотровых площадок даже две: одна под крышей, а вторая – на самой крыше. Оттуда открывается вид на море, Афон и территорию самой дачи. Кажется, я слышала, что Сталин побаивался высоты, и павильон не был его любимым местом.
Захватывающие виды открываются и с тропинки к павильону. Склон здесь весь порос каким-то растением, вроде лианы, с большими листьями. Оно распространилось на значительную территорию, так что земли совсем не видно, только зеленое море этих листьев. Еще лиана оплела некоторые деревья, превратив их в зеленые фигуры причудливых форм. Необычное и красивое зрелище.
На обратном пути с гнездышка меня ждал мой попутчик. Вместе мы еще поужинали в кафе. Так в этот день возвращение в знакомые места дополнилось открытием новых, и это не могло не доставлять удовольствия.
