Соцсети. Любимое.

[Ю.С.]

Хотите услышать истину? Вот она…

Группа исследователей задавала детям от 4 до 8 лет один и тот же вопрос: «Что значит любовь?»

Ответы оказались намного более глубокими и обширными, чем кто-либо вообще мог себе представить…
И это расширяет наше понимание любви, выводит её за пределы любви-секса между мужчиной и женщиной.

Итак:

«Когда моя бабушка заболела артритом, она больше не могла нагибаться и красить ногти на ногах. И мой дедушка постоянно делал это для неё, даже тогда, когда у него самого руки заболели артритом. Это любовь» 6 лет.

«Если кто-то любит тебя, он по-особенному произносит твоё имя. И ты знаешь, что твоё имя находится в безопасности, когда оно в его рту» 4 года.

«Любовь - это когда ты идёшь куда-то поесть и отдаёшь кому-нибудь бо́льшую часть своей жареной картошки, не заставляя его давать тебе что-то взамен» 6 лет

«Любовь - это то, что заставляет тебя улыбаться, когда ты устал» 4 года.

«Любовь - это когда моя мама делает кофе папе, и отхлёбывает глоток перед тем, как отдать ему чашку, чтобы убедиться, что он вкусный» 7 лет.

«Любовь - это когда ты говоришь мальчику, что тебе нравится его рубашка, и он носит её потом каждый день» 7 лет.

«Любовь - это когда твой щенок лижет тебе лицо, даже после того, как ты оставила его в одиночестве на весь день» 4 года.

«Когда ты любишь кого-нибудь, твои ресницы всё время взлетают и опускаются вверх-вниз, а из-под них сыплются звёздочки» 7 лет.

«Любовь - это когда мама видит папу в туалете и не думает, что это противно» 6 лет.

«Если ты не любишь, ты ни в коем случае не должен говорить «я люблю тебя». Но если любишь, то должен говорить это постоянно. А люди забывают» 8 лет.

Автор исследования Лео Баскаглиа однажды объяснил смысл этого опроса. Целью было найти самого заботливого ребёнка.

Так вот, победителем стал четырёхлетний малыш, чей старенький сосед недавно потерял жену.

Увидев, что мужчина плачет, ребёнок зашёл к нему во двор, залез к нему на колени и просто сидел там. Когда его мама позже спросила, что же такого он сказал соседу, мальчик ответил:
«Ничего. Я просто помог ему плакать»

Публикация Наташа Гуляс.

 

[Ю.С.]

Сейчас, говорят, много всяких жуликов развелось. Типа звонят они кому попало и говорят: «Мама, это я, твой сын! Я попал в беду, в аварию, мне срочно нужны деньги!»
Я про это ничего не слышала, газет я не читаю. Не получаю я газет, потому что все почтальоны меня боятся. Не знаю, где они таких пугливых почтальонов понабрали.
Но вот сижу я как-то в воскресенье, оладьи замешиваю, сериал смотрю – и мне звонок с неизвестного номера. Я говорю:
- Алло?
И мне кто-то говорит:
- Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!
- Ошибаешься, дорогой, - говорю я. – В беду попала я, потому что у нас горячую воду отключили. Опять из чайника придётся мыться. Мне только на грудь четыре чайника надо кипятить, да ещё на задницу восемь.
- Мама, я попал в аварию! – говорит сын. – В серьёзное ДТП! Теперь я должен много денег.
- Авария – это плохо, - говорю я. – Голову не расшиб? Приложи что-нибудь холодное.
- Нет, я жив, - говорит сын. – Но мне надо денег. Срочно!
- И где ты в аварию попал? – говорю я. – Опять быстро гнал, что ли?
- Да! – говорит сын. – Я очень быстро гнал и врезался в машину полковника ФСБ! Теперь я кругом ему должен, мама!
- Всё-таки рано мы тебе велосипед купили, - говорю я. – Полковник-то хоть цел? Как он из себя? Высокий, красивый?
Слышу, сын уже нервничает почему-то.
- Мама, не время для шуток! Я испортил машину полковнику, на меня заводят уголовное дело.
- Это ерунда, - говорю я. – На твоего папу три уголовных дела заводили, а толку? Как был дураком – так и остался. Раз ты жив – приходи оладьи есть. И полковника с собой веди, я люблю высоких мужиков.
- Мама, - орёт сын. – Ты не понимаешь! Мне срочно надо денег!
- Ты просто не знаешь, как срочно МНЕ надо денег, - говорю я. – У полковников машин много, а у меня вон белые туфли каши просят.
- Мама! – твердит сын. – Хватит шутить, у меня проблемы! Срочно переведи мне денег!
- И сколько тебе надо? – говорю я.
- Все надо, все сколько есть!
Я даже оладьи мешать перестала.
- Как это все? – говорю. – Нет, дорогой, на те шестьсот рублей в серванте даже не надейся. Я их Нине Егоровне за тапочки должна.
В трубке пауза и тишина. Потом кто-то говорит:
- Блин, угораздило на каких-то нищебродов налететь…
Тут вместо сына появляется в трубке другой голос.
- Женщина! – говорит он. – Я оперативный уполномоченный быр-быр-быров! Ваш сын попал в ДТП и сидит под следствием. Помочь ему можно только одним способом.
- Помогите, конечно, - говорю я. – Отберите у него велик, пока ездить не научится.
- Причём тут велик? – злится опер. – Он нанёс ущерб товарищу полковнику, ему надо срочно загладить вину.
- Полковник у вас какой-то чухан, - говорю я. – В него на велике врезались, а он уже расплакался.
- Значит, не дадите денег? – говорит опер. – Как вы не понимаете, вашего сына же теперь посадят!
- А он и так давно сидит, - говорю я. – Только почему-то на моей шее. Пусть для разнообразия посидит на государственной.
- Эх вы! – говорит опер. – Сердца у вас нет! Какая вы ему после этого мама?
Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, я даже задумалась.
- Слушайте, а откуда у меня вообще взялся сын? - говорю я. – Я вспомнила, у меня же две дочери!
- В рот компот, - говорит опер. – Дурдом какой-то. Сама не помнит, сколько у неё детей.
- Просто я сначала подумала, что у меня сын от первого мужа Федьки, - говорю я. – Но ведь если бы у меня был сын от Федьки, он бы мне сказал об этом, правда?
- Кошмар, как с вами всё запущено, девушка, - говорит опер. – Вы сама в ДТП случайно в детстве не попадали? Приложите к голове что-нибудь холодное.
- Спасибо за совет, - говорю я. – А когда у нас горячую воду дадут, вы не знаете?
- Ну тебя на хрен! – сказал опер. - Уже не поймёшь, кто кого разводит!
И трубку бросил. Странный звонок какой-то. Сейчас мне говорят, что это были жулики. А мне показалось – просто не туда попали.

✒Дмитрий Спиридонов

 

[Тушка-кутушка]

Но вот сижу я как-то в воскресенье, оладьи замешиваю, сериал смотрю – и мне звонок с неизвестного номера. Я говорю:
- Алло?
И мне кто-то говорит:
- Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!

Я рассказывала, со мной такое приключилось. В субботу. Сын в армии. Тут вот такой звонок. Хорошо, стул рядом стоял, я на него упала.
Сын потом спрашивал, как я его голос не узнала. А вот так! В трубке говорили приглушенно, кто там разберет мой сын или чужой.
НО! Как он мог сбить девочку, если у них в субботу уборка территории, подумала я. И спросила сына, а в каком он городе сейчас находится. После того, как начались виляния, я обматерила звонившего и там повесили трубку.
У мужа последняя цифра номера телефона отличается на единицу от моего. Только отключился мой телефон, как позвонил мужа. Я уже не отказалась послушать и еще раз послать на .... звонившего. Он был удивлен.
Но вот хорошо, что трубку взяла я, тогда еще относительно здоровая 40-летняя женщина, а если бы кто-то со слабым сердцем?
В милиции заявление приняли, но сказали, раз дело не дошло даже до просьбы передачи денег, то дело возбуждать не будут. Лентяи. Уж по номеру-то телефона могли бы мошенников вычислить.

 

[Елена Евгеньевна]

Моей маме тоже был подобный звонок. Причем посреди ночи. И она утверждала, что голос был ну точно Ванин! А Ваня в этот момент спокойно спал дома у мамы. И она посреди ночи ещё и не сразу сообразила, что сын-то дома! 🙃

 

[Mirabella]

А мне так звонил "муж",типа попал нужно денег.И я 100% уверена ,что голос его.После того ,как я сказала,что свяжусь с адвокатом и перезвоню,трубку положили.Хорошо ,что у меня хватило мозгов сразу позвонить мужу.

 

[Климушка]

Моей золовке, которая живет в Орске, тоже так позвонили. А Ромка - сын в это время учился в институте МВД у нас в Саратове и жил в казарме))) Она над ними поиздевалась и в милицию обратилась. Оказалось, они много людей так развели. Но самое интересное, что их вычислили, поймали и судили)))

 

[Ю.С.]

Но самое интересное, что их вычислили, поймали и судили)))

Ого! Неужели такое бывает...

 

[Ю.С.]

Чтo-тo нe тo...

"Мы пoшли пoдaвать зaявлeние в зaгс. Зaявлeние зaпoлнили, идём в сбеpкасcу oплaтить пoшлинy. Этo oт ЗAГCa метpoв 200. Ha cеpедине пyти, я пoнимaю, чтo зaмyж я зa этoгo чeлoвекa не xoчу. Бoлее тoгo, дaже oбщaться c ним не xoчy. Oн мне не интереcен. Сoвcем и никак. Я дyмaю, "чтo же мне делaть? Тaк нельзя пocтупать. Егo мaмa к мoей пpиxoдила,o cвaдьбе yже дoгoвapивaлиcь. Ho с дрyгoй cтoрoны,пoчемy я дoлжнa cебя застaвлять?"Я ocтaнaвливaюcь и гoвoрю:" Cлyшaй, я не xoчy.". Oн cпpaшивает:" Чтo не xoчешь? В cбеpкaсcy идти?". Я гoвoрю" Hет,зaмyж.". И,кaк жизнь пoкaзaла, это было пpaвильнoе решение. Да и сейчаc, если меня неcкoлькo рaз чтo-тo не уcтраивaет, я пpекpaщaю вcякие oтнoшения, не вaжнo кaкие: деловые, дpyжеcкие или любoвные."

Я вcпoмнилa oтличный текcт Лиз Гилбеpт: "Зa пoследние гoды я сoбpaлa oбшиpнyю кoллекцию непoдxoдящиx чyвcтв. Oднa мoя пoдpyгa пoймaлa cебя нa oщyщении гopя в день сoбственнoй cвaдьбы. Это oпpеделеннo былo чтo-тo. Booбpaзите cебе триста гoстей, дoрoгoе плaтье oт Веpы Boнг — и гoре?
Стыд, котopым oнa пpикpывала этo чyвcтвo горя, испoртилo ей пoследyющие гoды бpaкa. Рaзyмеетcя, лyчше не чyвствoвaть ничегo, чем чувcтвoвать чтo-тo не тo!

Дpyгая пoдpуга, пиcатель Энн Пaтчетт, недaвнo опyбликoвалa cмелoе эccе o дрyгoм непoдxoдящем чyвcтве. Koгдa пocле мyчительнoй болезни yмеp её oтец, Энн пеpепoлнялo счacтье. Ho люди, пpoчитавшие её эсcе в интеpнете, испепелили её кoмментapиями. Ведь тaк нельзя cебя чyвcтвoвать . Oднaкo Энн чyвcтвовaла себя именнo тaк — неcмoтря на тo (или из-за тoгo), чтo oнa oбoжaла oтцa и yxaживалa за ним. Oнa былa cчаcтливa за негo и зa cебя, пoтому что мyчение пoдoшлo к кoнцy. Нo вмеcтo тoгo, чтoбы yмoлчaть oб этoм непpaвильнoм чyвcтве, oна paсcкaзaлa o нём oткpытo. Я гopжусь её cмелoстью.

Другoй дрyг пocле дoлгих лет призналcя: «Я ненaвижу Poждествo. Я вcегда егo ненaвидел. Не буду бoльше егo пpaзднoвaть!». Тaк нельзя!

Пoдpугa не чyвcтвyет грycти или сoжaления пo пoвoду aбopтa, кoтopый oнa cделaлa тpидцать лет назад. Дa кaк oна поcмелa!

Дpуг переcтaл читать нoвoсти и oбcyждать пoлитикy, пoтoму чтo нaбрaлся cмелоcти и cкaзaл: «Еcли честнo, мне бoльше нет дo этoгo дела». Тaк нельзя!

Oдин дpyг cказал мне: «Знаешь, гoвoрят — никтo еще не жалoвaлся пpи cмерти, чтo пpoвел cлишкoм мaлo времени на paбoте? Потoмy что семья и дрyзья гopaздo вaжнее? Тaк вoт, я, пoжaлyй, cтaну первым. Я oбожaю мoю рaбoтy, oнa мне принocит бoльше paдocти, чем семья и дpyзья. Дa и рaбoтать кудa легче, чем спpaвлятьcя c cемейными пpоблемaми. Я нa paбoте oтдыxaю». Чтo? Так нельзя!

Подpyгa дyмaлa, чтo cхoдит с умa, кoгдa пoчyвcтвoвaлa гpoмаднoе oблегчение — её мyж ушел пocле двaдцати лет «хopoшегo бракa». Oнa oтдавaлa вcю cебя cемье, oнa веpилa емy и былa веpнa — нo oн ocтaвил её. Oнa дoлжнa cтpaдaть! Онa дoлжнa чyвcтвoвать, чтo её пpедали, oбидели, yнизили! Еcть cценaрий, пo кoтoрoмy cледyет cебя вести xoрoшей жене, кoгда муж pешaет рaзвеcтись — нo oнa yклoнилacь oт жизни по этoму cценaрию. Bcё, чтo oнa чувcтвoвaлa — pадoсть oт неoжидaннoй свoбoды. Её cемья беспoкoилacь. Bедь мoя пoдpугa чyвcтвoвaлa чтo-тo не тo. Oни xoтели кyпить ей тaблетoк и cвoдить к вpaчy.

Moя мaма признaлacь oднажды, чтo caмoе cчacтливoе вpемя в её жизни нaчaлoсь, кoгдa мы c cеcтpoй yеxaли из дoмa. В какoм cмысле? У неё дoлжен был быть cиндpoм пycтoгo гнездa и мacca cтpаданий! Мaтеpи дoлжны cкopбеть, кoгдa дети пoкидают дoм. Ho мoя мамa хoтелa cтaнцевaть джигy, кoгдa её дом oпycтел. Bcе мaтеpи стpaдали, a oна xoтелa петь, кaк птица. Paзумеетcя, oна никoму в этoм не признaлacь. Её бы cрaзy oбличили кaк плoхую мaть. Xopoшaя мaть не paдyетcя свoбоде oт детей. Так нельзя! Что скажут cоседи?

И ещё oднo нa деcеpт: oднажды мoй дpуг yзнaл o cвоём cмеpтельнoм диaгнoзе. Oн любил жизнь бoльше, чем ктo бы тo ни былo. И егo пеpвая мысль была: «Слaвa бoгу». Этo oщущение не уxoдилo. Oн был счacтлив. Oн чyвcтвoвaл, чтo cделaл вcё прaвильнo и cкopo всё зaкoнчитcя. Oн yмиpaл! Он дoлжен был чyвствoвaть стрax, яpocть, бoль, yныние. Нo вcё, o чем он мoг думать, былo — бoльше не нyжнo ни o чем вoлнoватьcя. Ни o cбеpежениях, ни o пенcии, ни o слoжныx отнoшениях. Hи o терpopизме, ни o глoбaльнoм пoтеплении, ни o пoчинке крыши гapажa. Емy даже не нyжнo былo вoлнoватьcя o cмеpти! Oн знaл, как зaкoнчитcя егo иcтopия. Oн был счaстлив. И oн oставaлся cчacтлив дo caмoгo кoнцa.

Он cкaзaл мне: «Жизнь — непpocтaя штyкa. Дaже хopошaя жизнь. У меня была xopoшая, но я уcтал. Bpемя ухoдить дoмoй c вечеринки. Я гoтов идти». Дa кaк oн мoжет? Bpaчи твеpдили, чтo oн в cocтoянии шокa, и зачитывaли емy пaccaжи из бpoшюpы o гopе. Ho oн не был в сocтoянии шoкa. Шoк — этo кoгда чyвcтв нет. У негo былo: чyвcтвo cчаcтья. Врaчaм прocтo oнo не нpaвилocь, пoтомy чтo это Hепpaвильнoе чувcтвo. Oднакo y мoегo дрyгa былo прaвo чувcтвoвать тo, чтo oн чyвcтвoвал — paзве шеcтидеcяти лет ocoзнaннoй и чеcтнoй жизни недоcтaтoчнo для тoгo, чтoбы зaвoевать тaкoе прaвo?

Дpузья, я xoчу, чтoбы вы pазpешили cебе чyвcтвoвaть тo, чтo вы нa сaмoм деле чyвствyете — а не тo, чтo вам кто-тo нaвязывaет кaк пpaвильнoе чyвствo.

Я xoчу, чтoбы вы oпирaлиcь на cвoё coбственнoе oщyщение.

Я xoчy, чтобы cлoвa чyвcтвyет чтo-тo не тo вызывaли y вac смех, a не cтыд.
Мoй дpуг Poб Белл paccказывaл o тoм, кaк cпpaшивaл cвoего терaпевтa: «Hoрмaльнo ли тo, чтo я чyвcтвyю себя тaк?», а тoт теpпеливo oтвечaл: «Эх, Poб… нopмальнoгo yже давнo ничегo нет».
У меня тoже нopмaльнoгo уже дaвнo ничегo нет. Я не coбиpaюcь cтpaдать и cтыдитьcя из-зa тoгo, чтo мне взбредaет пoчyвствовать.
Еcли я cчaстливa, моё счaстье пpaвдивo и реальнo для меня.
Еcли я cкopблю, мoя cкopбь прaвдивa и реaльнa для меня.
Еcли я люблю, мoя любoвь пpавдивa и реальнa для меня.
Hикoмy не лyчше, кoгдa я зacтaвляю cебя дyмaть, чтo чувствyю чтo-тo дpугoе.

Живите цельнo. Чyвcтвyйте тo, чтo вы уже чyвcтвyете.
Bcё ocтaльнoе — ЧТO-ТO HЕ ТO.
Для вaс.
C любoвью...

Mapинa Бacкакoва

 

[Ю.С.]

В сто восемнадцатый день рождения Виктор Иванович проснулся. В принципе день уже начинался неплохо. Когда тебе исполняется сто восемнадцать лет, проснуться — считай достижение. Первым делом шёл техосмотр: разомкнул левый глаз — работает, затем правый — замутнён. Промыл, закапал — как новенький. Согнул всё, что гнётся, что не гнётся — смазал. Проверил передний и задний ход, провёл диагностику шеи. Убедившись, что всё поворачивается и хрустит, сделал два притопа, три прихлопа и начал новый день.
В восемь часов по расписанию ему звонили из Пенсионного фонда:
— Лидочка, здравствуйте, — прохрипел радостно в трубку именинник.
— И вам здрасти, Виктор Иванович, — грустно поприветствовала его Лидочка, — как ваше самочувствие?
— Не могу жаловаться, — улыбался в трубку старик.
— Очень жаль, Виктор Иванович, мне из-за вас уже пятый выговор в этом году! Сегодня тридцать лет, как вы перестали получать накопительную пенсию и перешли на государственную!
— Ну, простите. В этом месяце, я слышал, повышение?
— Да, повышение… — голос её сделался совсем печальным как у Пьеро, — а вы, часом, нигде на стороне не подрабатываете?! — решила она попытать удачу.
— Нет, к сожалению, денег мне хватает с головой.
— Жаль… Всего вам…— она не закончила фразу и положила трубку.
В девять часов Иванович садился завтракать со своим праправнуком, который с ним не жил, но всегда открывал дверь своим ключом. Зайдя внутрь, он обычно первым делом занимался замерами. То кухню померит, то ванну. Потом сидит — высчитывает материалы, прикидывает стоимость работ, рисует мебель.
Сегодня пришёл без рулетки — забыл.
— Возьми на серванте, — предложил Иванович, — от твоего деда ещё осталась, — грустно хихикнул он и налил заварку в чайник.
Мужчина лишь тяжело вздохнул и сел есть знаменитую яичницу прапрадеда.
В десять часов старик вышел покурить у подъезда.
— О! Иваныч, опять смолишь! А ты в курсе, что курение вызывает…— сосед осёкся, глядя на вполне себе живого старца, который курить начал в том возрасте, когда обычно помирают от того, что «вызывает».
— А мы вот в Москву собрались сегодня.
— А чего там делать?
— Покатаемся на метро, сходим на Красную площадь, на Ленина посмотрим, пока не закопали.
— А чего на него смотреть-то, Ленин как Ленин.
— А ты сам-то видел его?
— Да, он как-то приезжал к нам в село.
— В гробу?!
— Нет. В купе.
— Слушай-ка, а тебе сколько лет вообще?
— Восемнадцать исполнилось, — жевал старик губами фильтр.
— Да иди ты!..
— Ну да, я на второй срок остался.
— Ну, с совершеннолетием тебя тогда!
— Спасибо, — с этими словами Иванович возвратился домой.
В одиннадцать позвонил директор МТС и слёзно просил сменить тариф. Тот, на котором сидел Виктор Иванович, существовал уже лишь из-за него одного и в пересчёте на современные деньги ничего не стоил, даже наоборот, МТС ему немного доплачивал.
В полтретьего по видеосвязи набрал старый друг и сказал, что к нему пришла какая-то странная женщина в чёрном и с триммером в руках.
— Подавленная какая-то, вся на нервах. Спрашивала, как у тебя дела, и почему ты не отвечаешь на её звонки? Почему не читаешь сообщения в WhatsApp. Просила о встрече. Плакала, истерила, оставила визитку и… Походу триммер, — показал он на инструмент в углу.
В пять часов Виктор Иванович появился в магазине. В день рождения гипермаркет предоставлял скидку, равную возрасту. Виктор Иванович взял торт, килограмм бананов и широкоформатный телевизор. На сдачу он вызвал такси и грузчиков.
В семь часов позвонили из морга и попросили забрать, наконец, свой страховой полис и тапки.
В восемь приехали гости, Виктор накрыл на стол, включил новый телевизор, разлил вино. Тосты были очень скупые. Гости не знали, чего желать, потому просто вставали по очереди.
В десять часов приехала полиция, чтобы попросить вести себя потише, так как за стеной живут пожилые люди. Дверь им открыл именинник, вызвав у стражей порядке парадоксальный сдвиг восприятия.
Спать Иванович лёг ближе к полуночи, когда изнуренное празднеством большинство гостей разъехалось по домам и больницам. Улыбнувшись в пустоту, он снял с пальца и положил под подушку волшебное золотое кольцо, которое все эти годы продлевало ему жизнь. На нём мелкими буквами была выгравирована магическая надпись, сделанная по заказу : «живи и радуйся». Так он и делал.

Александр Райн

 

[Ю.С.]

Попала одна душа на небо. Важный ангел просмотрел личное дело новоприбывшего и заявил:
- В принципе, мы могли бы вас забрать к себе. Прегрешений у вас не так уж и много, сотня, другая лет в чистилище - и вы смело можете рассчитывать получить вид на жительство в раю. Но дело в том, что вас очень хотят видеть в Пекле. Почему - непонятно, но сегодня уже три раза прибегали, спрашивали о вас. Так что вам - туда.

Душа взяла направление и побрела к адовым вратам.
Большой важный черт принял личное дело души, бросил взгляд на имя и вдруг засуетился, начал звонить куда-то.
Через минуту перед ошарашенной душой выстроилась вся чертячья рать с Главным впереди.

- Такой-то такой-то? - уточнил Главный Черт. Душа кивнула.

Главный извлек из-за спины нечто черное, мохнатое и вопящее дурным голосом и строго спросил: - Это ваше?
Душа присмотрелась к вопящему клубку шерсти и удивленно кивнула:

- Когда-то он был моим. Большего падлы я не видел. Он творил столько безобразий, что я не сомневался в том, куда он попадет после смерти. После того, как он ушел, я еще долго находил следы его когтей и запах его мстительной натуры. Я тогда сильно напился. С горя.

Главный Черт, не дослушав, сунул клубок шерсти душе и грозно крикнул:

- Забирайте!

А вся чертячья рать обиженно загалдела:

Свернуть
- Он обоссал все котлы! Слышите этот запах? А ведь раньше тут благоухало добропорядочной серой!
- Он перепутал и разодрал все мои плети! Мне совершенно нечем работать!
- Он воет так, что нервы просто не выдерживают!
- Он ворует угли и подсовывает их нам под задницы
- Он спер мой завтрак и нагадил в мой горшок. Что за ужасная тварь!

Душа растерянно прижимала к себе Ужасную Тварь и отвечала:
- Но он тоже самое творил и у меня дома все то время, пока жил со мной!
- Страдалец! - хором воскликнули черти
- Так! - Пресек весь этот балаган Главный Черт, - судя по всему, вы свои прегрешения отстрадали еще при жизни. Авансом! Так что вам тут не место!

И ворота Пекла захлопнулись прямо перед носом недоумевающей души!
- Ты и здесь сумел мне подгадить, - вздохнула душа, почесывая за ушком Тварь. - И куда мне теперь? Боюсь, что с тобой в Рай нас тоже не примут.
- Мурр! - ответила Тварь.
Душа приняла решение.
- Пошли. Я слышал, что здесь есть река. Может, рыбки наловим? Давно мы с тобой не были на рыбалке.
Тварь замурчала и погладилась о ноги. Она любила рыбу и рыбалку.
- Я тоже по тебе скучал, - улыбнулась душа.

И они пошли...

Кот, который благодаря своему мерзкому характеру был способен поставить на уши целое Пекло и Тот, которого он смог даже после смерти спасти от вечных мук.
Ушли вдвоем по направлению к полноводной реке, где всегда полно рыбы и отличная рыбалка.

В качестве эпитафии моему Коту.
Еще когда-то встретимся и порыбачим.
А пока ждешь — подними на уши всех чертей! Ты умеешь.)

©Ирина Подгурская

 

[Ю.С.]

Борька маялся бездельем, впрочем, как всегда в субботу.
Листая странички в интернете, он наткнулся на рекламное объявление
"Мама на час.
Профессионалы высочайшего класса организуют досуг вашего ребенка."

Там было еще что-то, но Борька уже придумал хохму.
Осталось только набрать номер.

— Мама на час, — отозвались на той стороне, — мы работаем, чтобы вы отдыхали.
— Добрый день, — Борька подавил желание заржать, — сколько будет стоить вызвать маму для мальчика?
— Сколько лет ребенку?
— Тридцать, — шутник не удержался и сдавленно хрюкнул.
— Очень хорошо, — не смутился голос, — Мы работаем с любыми возрастами. Назовите ваш адрес.

Через час на пороге Борькиной квартиры стояла пожилая строгая женщина.
За её спиной маячил накачанный бугай с кобурой под пиджаком.
— Мама на час, — женщина посмотрела на Борьку поверх очков, — вот договор на оказание услуг. Подпишите.
— А он тоже, — Борька ткнул в бугая, — мама?
— Наш сотрудник обеспечивает послушание для клиентов старше восемнадцати лет. Подписывайте.

Борька, не ожидавший подвоха, подписал. Женщина спрятала бумаги и вошла.
Бугай со скучающим видом шагнул следом.

— Ну, здравствуй Боренька.
Она потрепала его по щеке.
— Давай посмотрим, как ты живешь. А дядя Петя, — она кивнула на
сопровождающего, — пока на кухне газетку почитает.

Женщина бегло осмотрела квартиру и покачала головой.
— Какой же ты грязнуля, Боря. Бери пылесос, тряпку, сейчас будет генеральная уборка.
— Да ну, — Борька хотел возмутиться, но тут над ним навис "дядя Петя".
— Маму надо слушаться, — и дядя показал кулак размером с пудовую гирю.

Следующие два часа под руководством мамы Борька пылесосил, мыл полы, стирал, гладил, варил борщ и начищал туфли.
Стоило ему возмутиться, тут же появлялся “дядя Петя”, совал под нос договор и легким подзатыльником вразумлял дитятко.

— Ну, вот и всё, — "мама" улыбнулась, — наше время подошло к концу. Благодарим за использование наших услуг. Вот вам код на десятипроцентную скидку на следующий вызов.

Закрыв дверь, Борька выкинул бумажку со скидкой и завалился на диван.
Так он не уставал даже после недели пахоты в офисе.

Проснувшись под вечер, он пошел на кухню.
Вокруг было чисто, и квартира совершенно не напоминала холостяцкую берлогу.
Борщ, который он поначалу собирался вылить, оказался очень даже вкусный.
А заштопанная дырка на носке радовала глаз.
Через час и три тарелки борща, Борька полез в мусорку и достал флаер со скидкой.
На следующих выходных Борька снова позвонил в "Маму на час".

А.Котобус Горбов

 

[Ю.С.]

Однажды в радуге.

- Мда. Лечение не помогло. – Знакомый ветеринар (не помню, как зовут) отложил снимки, удирая глазами от моего взгляда.

- Совсем? – задал я самый глупый вопрос в мире. Вероятно, я был далеко не первым вопрошающим что-то подобное – ветеринар пропустил вопрос мимо волосатых ушей.

- День. Максимум сутки, – продолжил он, зная весь последующий список кошатника. И, жалостливо погладив Чувака по тусклой шерсти, отчего тот вяло вильнул хвостом, добавил, - Рекомендую усыпить. За небольшую денюжку можем утилизировать. Там у нас на ресепшене прейскурант, гляньте… Вы слышите меня?

- Что? Да. Да. Я подумаю. Спасибо.

Я осторожно приподнял Чувака со стола, положил в переноску и побрёл на выход, пропустив залетевшую в кабинет огромную собаку, тянувшую за собой на поводке болтающуюся на сквозняке девицу.

Выйдя на крыльцо ветклиники, я опустился на ступеньки, достал Чувака из переноски и положил на колени.

- Чувааааааак.

Я не мог его убить. Я не мог дать кому-то его убить. И тем более – утилизировать. Утилизируют что-то очень логичное и правильное. Чувак этих унылых свойств никогда не имел, за что я его и любил, а обои и туалетная бумага – нет. Кот должен уйти так же сумасшедше и странно, как жил. А я должен был помочь ему в этом. Как в руку помирающего обмухоморенного берсерка вкладывали меч для разового посещения Вальхаллы, так и я должен был вручить в лапу коту билет туда, где ему будет вечно хорошо.

Мне нужна была радуга.

Я никогда не верил, что радуга объясняется лишь научно. Она слишком красива, чтобы быть кем-то разгаданной. И она слишком ярка, чтобы подчиняться бесцветным законам оптики. В ней должно быть что-то ещё. Что-то совершенно безумное и антинаучное. Например, что радуга – это мост, по которому кошки уходят туда, куда им вечно комфортно и сытно. Восхитительно антинаучная теория. Как раз для радуги. И для кошек.

На зов приложения «Яндекс.Такси» примчался Михалёв Сергей Олегович с тремя положительными отзывами. Я забрался на заднее сидение.

- Куда? – палец опытного Михалёва завис над поисковиком навигатора.

- К радуге.

- Это кинотеатр какой-то?

- Нет, просто радуга. Такая красивая и яркая штука.

- У тебя деньги-то есть? – Михалёвский палец сполз с навигатора и нырнул куда-то запазуху.

- Да. Вот они, смотрите. Настоящие деньги.

Вид денег подействовал на Михалёва успокаивающе, но ни одну из своих заготовленных историй он так и не рассказал. Я погуглил погоду и обнаружил дождь в районе Дедовска. Мы молча ехали всю дорогу, а Чувак спал на моих коленях, ухватившись лапами за руку, чтобы никуда не убежал.

Московские спальные районы плавно перетекли в вавилонские гипермаркеты и подмосковные недострои, в недобитые городом трухлявые посёлки с баннерами «Продаётся» на покосившихся заборах. Наконец, цепляясь набухшим брюхом за верхушки сосен, выползла на свет сизая туча. Лес кончился, и далеко в поле, в стороне от пыхтящей трассы, я увидел цветастую подкову радуги.

- Подождёте меня? Я быстро.

- Лады.

Оставив Михалёва в размышлениях, как бы отметить доставку пассажира «к радуге», я с Чуваком на руках направился к радужному подножию, шурша по траве бахилами, которые так и не снял после звериной больницы.

Он что-то почувствовал. Поднял голову, принюхался, впервые за несколько месяцев проявил интерес. Чем ближе мы подходили, тем сильнее он вытягивал похудевшую шею. До радуги оставалось несколько метров, когда Чувак неожиданно ловко извернулся, вырвался из рук и из последних сил устремился к «мосту». Я еле за ним поспевал.

Почти одновременно мы шагнули в радугу.

Стало очень тихо. Я никогда не видел таких цветов и оттенков. Я мог их даже потрогать – жёлтый был мягок как деревенская подушка, а из пружинистого фиолетового можно было строгать силовичьи дубинки. Мы с котом будто очутились внутри огромного, медленно поворачивающегося калейдоскопа, за цветными стёклами которого неслышно неслись вдали грязные фуры. Разноцветный туннель тянулся высоко вверх, испещренный миллионами еле заметных кошачьих следов. А еще немного пахло кошачьим туалетом и… лекарствами.

Сверху послышалось шарканье тапок Кошачьего Бога.

- А кто это у нас тууууут? Кис-кис-кииииис… - прошамкал Бог и явился пред нами в виде древней благообразной старухи в чепчике и засаленном халате поверх ночной рубашки.

- Ээээ… Здрасьте, бабу… женщина.

Бог не обращал на меня совершенно никакого внимания, беззубо улыбаясь Чуваку и елейно глядя на него из-под пуленепробиваемых очков. Чувак сел и в ответ уставился на неё.

- Какой красивый котик! Иди ко мне, мой хорооооооший! – сюсюкнул Бог и поманил Чувака высохшей ладонью. Чувак почесал ухо задней лапой и вновь принял позу сидя.

- Иди, друг. Тебе пора. – Сказал я, зачем-то придав словам дурацкой кинематографичной пафосности. Чувак посмотрел на меня и зевнул.

- Сейчааааас, сейчаааааас… - заговорщицки просипел Бог и что-то вытащил из кармана. Через минуту к передним лапам кота на золотой нити спустился синий бантик. Зрачки кота расширились, немедленно переведя его в режим «Суперохотник». Бантик призывно задёргался и медленно пополз вверх. Чувак не двигался.

- Слушай, ты идёшь или нет?! Опять эта дебильная игра в «пойду-не пойду»?! – разозлился я. Ненавижу долгие расставания, честно говоря. Если б была возможность, написал бы ему подло-трусливое смс «Прощай…» и сменил бы номер, как делал это обычно.

- Кис-кис-кис, ну что же ты, котик? – зазывал Бог, прокашлявшись.

Чувак посмотрел на удаляющийся бант. Потом на меня. Встал. Зевнул.

И вышел из радуги. Которая медленно растворилась в воздухе.

Я взял Чувака на руки и поплёлся к курящему у капота таксисту. По дороге я заметил, что шерсть Чувака вроде как заблестела. Но может быть это от солнца, подумал я тогда.

В полном молчании мы подъехали к Москве. Встав на задние лапы, Чувак с любопытством смотрел в окно и пару раз мяукнул на пролетавших ворон.

- Мой тоже не пошёл. – Вдруг нарушил молчание Михалёв.

- Что?

- Смотрел-смотрел на её бант и обратно в переноску забрался.

- И.. Вы его утилизи… усыпили?

- Зачем? Во! – Михалёв просунул руку между сиденьями, демонстрируя свежие царапины. – Сегодня утром! Главное, рука под одеялом! Так нет! Залез и подрал, придурок! По «трёшке» или по городу рискнём, командир?..

Я не знаю, почему Чувак не пошёл по мосту. И что его вернуло. Это было против всех медицинских законов. Но жизнь слишком красива и ярка, чтобы подчиняться только науке. В ней точно есть что-то ещё. Что-то сумасшедшее и совершенно нелогичное. Как в радуге. Как в Чуваке.

…Который живёт и здравствует до сих пор, и когда я пишу эти строки, онЙЦУКЫВДОИШТ 2353Т ЦЖЛ085З97»»ВАЗЖЛ//

- А ну брысь с клавиатуры, придурок!!!

Обожаю эту тварь.

✒ Кирилл Ситников

 

[Ю.С.]

Александр Ширвиндт
«Победа» по прозвищу Сугроб
Лет двадцать назад один журнал организовал автопробег от Горьковского автозавода до Москвы. И меня позвали как бывшего владельца «Победы» (я её называл так: маленький БТР для семейных нужд). В финале мне предложили около университета на Ленинских горах прокатиться. Машине, очевидно, лет пятьдесят, а у неё всё родное.
Хозяин – шикарный мужик, умелец. Я сел, он рядом. Ничего не видно. Сзади – малюсенькое окошко. Руль повернуть не могу. Спрашиваю: «Заблокирован?» Оказалось, нет. Просто руки забыли, как тогда крутили руль без гидравлики. Как же я раньше пьяный, ещё с десятью артистами, на такой же «Победе» во Внуково ночью мотался? Вот что значит привыкаемость и отвыкаемость...
Я проживаю в высотном доме на Котельнической набережной. Если бы был жив Юрий Трифонов, он обязательно написал бы вторую серию «Дома на набережной», ибо по мощности своего внутреннего существа наша высотка, думаю, не уступает Дому на набережной напротив Кремля через речку. Построенный по личному приказу Сталина, первый советский небоскрёб был роздан поквартирно многочисленным сталинским клевретам и просто знаменитостям.
Жилой фонд высотки распределялся ведомственно – военные, КГБ, светила науки, искусства, партаппарат. Ничто не предвещало вселения в это престижное жильё скромного, уже не слишком молодого, но ещё вполне свежего артиста. Всё случай.
Весело проживая в двух комнатах многосемейной квартиры в Скатертном переулке, я никогда не вожделел к внекоммунальному жилью, так как приехал в свою скатертную альма-матер сразу из роддома имени Грауэрмана и не знал, что человеку можно жить без соседей.
Но вот моя жена Наталия Николаевна страдала в коммуналке и менялась из последних сил. Менялись две комнаты в восьмикомнатной квартире и однокомнатная хрущёвка на трёхкомнатную квартиру. Утопия! Я к этой борьбе за выживание не подключался – мне и так было хорошо. Наталия Николаевна ненавидела меня за жилищную бездеятельность. Трагическая ситуация однажды обернулась счастливой случайностью.
Маме моей, потерявшей зрение, только бешеный оптимизм и человеколюбие позволяли быть в гуще событий и бурной телефонной жизни. Наталия Николаевна в метаниях по работам, магазинам и обменным бюро сломала ногу и лежала дома. Был солнечный воскресный день. Я возвратился с бегов, несколько отягощённый воздухом и прощальным бокалом чего-то белого, повсеместно продававшегося в тот период на ипподроме. Войдя осторожно в жильё (предварительно приняв усталый вид), я не заметил на полу арбузной корки, наступил на неё и, проехав весь свободный от мебели метраж, плашмя приземлился у ног матери, сидящей в кресле. «Тата! Тата! (Это домашние позывные Наталии Николаевны.) Всё! Он пьян! Это конец! Уже днём!»
В иное время я бы благородно вознегодовал, но, лежа на полу на арбузной корке, органики в себе для протеста не обнаружил и тихо уполз в дальний угол, прикинувшись обиженным. В доме висела зловещая тишина, нарушаемая звуком моторов, исходящим из уст играющего на полу в машинки моего шестилетнего наследника. В передней прозвучал телефонный звонок, и соседка, сняв трубку, крикнула: «Мишенька, тебя Хабибулин».
Хабибулин – сын нашей дворничихи, одногодок и закадычный друг наследника. Мишка подошёл к телефону, и бабушка и родители услышали через полуоткрытую дверь душераздирающий диалог, вернее − одну сторону этого диалога: «Привет!.. Не!.. Гулять не пойду... Довести до бульвара некому!.. Баба слепая!.. Мать в гипсе... Отец пьяный! Пока!» Представляю себе, что говорили в подвальной квартире дворника о судьбе бедного Мишеньки, живущего в таких нечеловеческих условиях.
И на фоне этого кошмара раздался следующий телефонный звонок.
Во избежание новых неожиданностей я сам бросился к телефону и услышал невнятный голос человека, очевидно, только что поднявшегося с арбузной корки огромных размеров. «Э! Меняетесь? Приезжай, посмотри квартиру», – плавно перешёл он на «ты», и, прежде чем послать его обратно на арбузную корку, я на всякий случай спросил: «А чего у тебя?» – «Трёхкомнатная в высотке на Котельниках».
Через пять минут, с усилием сделав трезвое лицо при помощи актёрского перевоплощения, я уже стоял на тротуаре около автомашины ГАЗ-20 («Победа»), представлявшей собой огромный ржавый сугроб в любое время года. Всякий раз, когда я выезжал на этом сугробе к Никитским Воротам, из милицейского «стакана» бежал инспектор Селидренников и, грозно размахивая палкой, привычно орал: «Ширвинг, ты у меня доездишься – сымай номер!» Угроза эта была символическая, ибо оторвать номерной знак от моего сугроба можно было только автогеном, которого у Селидренникова под рукой не было. По иронии судьбы, когда я пересел на сугроб ГАЗ-2ı («Волга»), сугроб ГАЗ-20 («Победа») приобрёл тот же Селидренников.
Заводился мой сугроб зимой уникальным способом. Скатертный переулок имеет незначительный уклон в сторону Мерзляковского переулка. Задача состояла в том, чтобы столкнуть сугроб по наклону и завести его с ходу. Но сдвинуть его было невозможно даже буксиром, и если бы я жил в другом месте, то, конечно, не смог бы пользоваться этим транспортным средством в зимний период.
Но я жил в доме 5а по Скатертному переулку, а в доме 4 (напротив) помещался в те годы Комитет по делам физкультуры и спорта. Около него всегда стояла кучка (или стайка, не знаю, как грамотнее) выдающихся советских спортсменов. Рекордсмены любили меня, впрягались они в сугроб охотно и дружно, и у устья Скатертного переулка тот уже пыхтел, изображая из себя автомобиль. На этот раз повезло необычайно: не успел я вынести из подъезда своё уже описанное выше лицо, как ко мне с улыбками поспешила славная сборная по боксу тех лет. Они швырнули мой сугроб, как снежок, в конец переулка, и через пятнадцать минут я уже осквернял им огромный двор престижного дома.
На пороге места моей будущей прописки стоял молодой человек неопределённого возраста с чертами всего, чего угодно, на измождённом лице. Он жил в отцовской квартире с двумя жёнами – бывшей и нынешней. После недолгой, маловразумительной беседы мы решили, что в его ситуации мой вариант – находка, и, выпив по рюмке чего-то неслыханно мерзкого, ударили по рукам. Переехав, я скучал по Скатертному, часто сидел там по утрам, находясь внутри четырёхколёсного сугроба, и учил слова роли перед репетицией.
В доме на Котельнической набережной жили Галина Уланова, Никита Богословский, Людмила Зыкина, Лидия Смирнова, Клара Лучко, Нонна Мордюкова, Михаил Жаров... Жила здесь и легендарная Фаина Георгиевна Раневская. Жил в этом доме и Евгений Александрович Евтушенко, «левому» творчеству которого я обязан своим въездом в гараж нашего дома.
Мест в гараже было раз в тридцать − сорок меньше, чем желающих туда на чём-нибудь въехать. Поэтому при дирекции существовала гаражная комиссия. Учитывая контингент жильцов, можно себе представить состав этой комиссии. Когда я пошёл на комиссию впервые, то подумал, что влез на полотно художника Лактионова «Заседание Генерального штаба». Чином ниже адмирала в комиссии никого, по-моему, не было, или мне тогда с перепугу так показалось.
Очередники тоже были не с улицы, и, естественно, мне не светило ничего и никогда, хотя я честно числился в списках жаждущих парковки многие годы. Жаждал парковки и Евтушенко. Мы родились с Женей рядом, он ı8 июля, я − ı9-го, матери наши служили в Московской филармонии и сидели в редакторском отделе друг против друга, дружили и завещали это нам с Женей.
Попытки дружбы были: у меня есть несколько Жениных книг с лихими перспективными надписями, и однажды был произведён эксперимент совместного празднования дня рождения. В списках на возможность въезда в гараж наши кандидатуры стояли тоже почти рядом, но разница в весовых категориях была столь велика, а вероятность освобождения места в гараже столь ничтожна, что мне оставалось только вздыхать.
Покойный директор высотки Подкидов, очевидно вконец замученный великим населением своего дома, проникся ко мне теплотой, и я с благодарностью вспоминаю его ко мне отношение. Подкидов и прошептал мне однажды, что умер архитектор академик Чечулин, один из авторов проекта нашего дома, родственники продали машину и неожиданно внепланово освободилось место в гараже и что вопрос стоит обо мне и Евтушенко. Я понимающе вздохнул, и мы с Подкидовым выпили с горя.
В этот критический момент появляется известное и очень мощное по тем временам стихотворение Евтушенко «Тараканы в высотном доме». Тараканов в нашем доме действительно были сонмища – вывести их, как известно, практически невозможно, можно только на время насторожить, и Женино стихотворение потрясло своей бестактностью руководство дома, и, конечно же, патриотически настроенную гаражную комиссию.
Сколько ни разъяснял им бедный Евгений Александрович, что это аллегория, что высотный дом – это не дом, а страна, что тараканы – не тараканы, а двуногие паразиты, мешающие нам чисто жить в высотном здании нашей Родины, всё было тщетно: гаражная комиссия обиделась на Евтушенко, и я въехал в гараж. Вот как надо быть осторожным с левизной, если хочешь при этом парковаться.

 

[Ю.С.]

ПРО ХОМЯЧКОВ И ДЖЕНТЕЛЬМЕНОВ

Моей старшей дочери было 4-5 лет, ресторан в центре Москвы, встреча с подругой. Она изливала мне душу, я наливалась кофе, дочь старательно грела уши. Когда изливание души перешло в стадию «мужики козлины, ухаживать даже не умеют», я понимая, что дальше пойдет описание процесса в ярких красках, отправила дочь к витрине с пирожными.

Время было обеденное, народу много, и мой общительный ребенок завел светскую беседу со столиком джентльменов. Молодые мужчины были немного обескуражены общительным ребенком и тут дочь выдала фразу:
- Дяденьки, а где ваши тетеньки?
Распушив волосы в носу дяденьки ей отвечают:
- А нет у нас тетенек, видишь мы одни в ресторане обедаем.

Диалог уже слушает весь ресторан, подруга томно улыбается одиноким дяденькам.. и тут дочь делает им предложение, от которого, по ее логике, невозможно отказаться:

- А если вы одинокие, то может вы поухаживаете за тетей Таней, вон она сидит с мамой рядом.
Она мне сама сказала, что за ней никто не ухаживает. Знаете, у меня хомяк живет так вот, мама за ним три дня не поухаживала и он так вонять стал....

На стол от смеха легли все.. рыдали официанты.. подруга двумя прыжками преодолела метров 20 и покинула ресторан резвым галопом.

Со мной она не разговаривала потом долго. Повезло только хомяку, я за ним ухаживала ежедневно...

@стыреновинете

 

[Ю.С.]

О тoм, что мoй супруг болeн на всю гoлову, свидeтельствует уже тoт факт, что он женат на мне. У него какое-то невероятное количество бзиков, которые со временем начинают распространяться воздушно-капельным путём на родных, друзей и знакомых.
Одним из таких бзиков является манера давать человеческие имена неодушевлённым предметам. Не всем, конечно, а только наиболее достойным. И он не просто их крестит - он с ними ещё и разговаривает.

Например, у него есть любимая кружка. На кружке нарисован пингвин. Пингвина зовут Пафнутий.
Я как-то поинтересовалась:
- А почему Пафнутий-то?
Муж посмотрел на меня удивлённо и спросил:
- Ну а как?
Я подумала и поняла: действительно, больше никак.
По утрам муж достаёт Пафнутия из кухонного шкафчика и говорит:
- Ну, брат Пафнутий, по кофейку?
Вечерами они с Пафнутием пьют чай, и муж мой жалуется ему на меня:
- Видишь, Пафнутий, с кем приходится коротать век? Цени, брат, одиночество, не заводи пингвиниху.

Ещё на даче у нас проживает болгарка по имени Зинаида. Болгарка - не в смысле уроженка Болгарии, а в смысле инструмент для резки металла.
Сперва муж назвал её Снежана, потому что считал, что у болгарки непременно должно быть болгарское имя. Однако, познакомившись с характером болгарки, он понял, что она Зинаида.
Когда нужно разрезать что-нибудь металлическое, он достаёт её из сарая и говорит:
- Зинаида, а не побезумствовать ли нам?
И они начинают безумствовать. А когда набезумствуются, он её относит в сарай, укладывает на полку и нежно говорит:
- Сладких снов тебе, Зина.

А в квартире у нас живёт шкаф по имени Борис Петрович. Вот так уважительно, по имени-отчеству, да.
Это мы когда только купили квартиру, то первым делом заказали шкаф. И собирал нам этот шкаф сборщик, которого звали Борис Петрович.
Конечно, сей факт бросает тень позора на моего мужа, но на самом деле этому есть объяснение.
Вообще-то, всю остальную мебель в нашем доме (а так же в доме моей мамы, в доме его родителей и в домах многих наших друзей) муж собирал сам. И шкаф бы собрал, как раз плюнуть, но вышло так, что в день доставки он находился в командировке и вернуться должен был только недели через две.
Я категорически отказалась жить две недели посреди немыслимого количества досок и коробок, к тому же мне не терпелось поскорей развесить всю одежду на вешалки, поэтому дожидаться мужа не стала и пригласила магазинного сборщика. И, конечно, сорок раз об этом пожалела.
Сборщик Борис Петрович, собираясь ко мне в гости, принял одеколонную ванну, и этим одеколоном марки "Хвойный лес" (или "Русское поле", или "Юность Максима" - не знаю) провонял весь дом. Я спасалась от амбре Бориса Петровича на балконе.
Работал Борис Петрович сосредоточенно, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, с пятью перерывами на чаепитие. Очень удивлялся, почему я не составляю ему компанию за столом. А я просто не могу пить чай, воняющий одеколоном.
Профессионал Борис Петрович, будучи сборщиком от бога, собирал шкаф с 9 часов утра до 11 часов вечера. Мой муж за это время мог бы легко посторить двухэтажный дом и баньку во дворе.
Вещи мои так и остались лежать в коробках, не познав холодка вешалок, потому что все две недели до приезда мужа я проветривала всю квартиру, и шкаф в частности, от аромата Бориса Петровича. Мне даже было стыдно ездить в метро, потому что мне казалось, что от меня на весь вагон таращит этим дешёвым убойным одеколоном.
Когда муж приехал, в квартире уже была вполне пристойная атмосфера. Он радостно подскочил к мебельной обновке, счастливо завопил: "О, шкафчик!" - и замер, распахнув дверцы.
Примерно минуту он приходил в себя от нахлынувшего на него смрада, а потом спросил меня:
- Эммм... Это что?
- Это Борис Петрович, - ответила я.
Вот так наш шкаф получил своё имя, а сборщик Борис Петрович, сам того не ведая, стал его крёстным (нашим кумом, стало быть).
Теперь муж, собираясь на какое-нибудь важное мероприятие, советуется со шкафом, что ему надеть:
- Борис Петрович, как насчёт синей рубашки?
Или просит:
- Не одолжите ли галстук, Борис Петрович?
Или вешает в него костюм и говорит:
- Борис Петрович, храни его, как свою честь.

Ещё у нас есть журнальный столик Степан.
Ну тут всё просто: мы его купили в разобранном виде, а дома выяснилось, что инструкция по сборке написана на английском и китайском языках.
Муж сперва потребовал у меня читать китайский вариант, потом минут десять возмущался, что женился на какой-то безграмотной лохушке, которая даже китайского не знает, а после этого милостиво разрешил читать по-английски.
Лохушка-жена и по-английски, в общем... кхммм... Но ещё что-то как-то.
В инструкции было написано: "step one". Ну, при моём произношении... В общем, так журнальный столик стал Степаном.
Когда я ищу зажигалку или какой-нибудь журнальчик, муж говорит:
- Не знаю, где. Спроси у Степана.

Ещё у нас есть микроволновка Галя. Я так понимаю, это что-то личное, о чём мне знать не надобно.
Потому что когда муж пихает в неё тарелку с едой и нежно говорит: "Согрей, Галя... Сделай это для меня, крошка..." - у меня все вопросы застревают где-то в районе щитовидки.
Отголоски романтического прошлого, видимо.

Ещё у нас на даче есть электроплитка, которая вечно ломается. Муж зовёт её Надюша.
Когда я спросила, почему именно Надюша, он ответил:
- Да была у меня одна... Тоже всё время ломалась.
Когда он утром собирается пожарить на ней яичницу, то всегда спрашивает:
- Ну, Надюша, сегодня-то ты станешь, наконец, моей? Давай, детка, дай шанс моим яйцам.

Ещё у нас есть пепельница Раиса. Муж утверждает, что то, что она Раиса, видно невооружённым глазом.
Когда муж хочет покурить, он говорит:
- Раиса, составь приятную компанию.
А когда его что-то отвлекает, то он кладёт в неё сигарету и говорит:
- Раиса, покарауль.

Эта инфекция носит вирусный характер.
У одних наших друзей есть телевизор Филя (потому что "Philips") и холодильник Анатолий (потому что в нём всегда напихано всякого говна, как в карманах жилетки Вассермана).
Другие лентяйку от телевизора назвали Люсей - в честь соседки, которая тоже, по их словам, лентяйка.
У третьих проживает стиральная машина Любовь Петровна. Когда им эту машину доставили и распаковали, то их старенькая бабушка всплеснула руками и сказала:
- Красивая, как Любовь Петровна Орлова!
И даже у моей мамы есть чайная ложечка по имени Изольда. Я так и не знаю, почему именно Изольда. Когда я попыталась это выяснить, мама посмотрела на меня, как на умалишённую (впрочем, она всегда на меня так смотрит), а муж возмущённо сказал, что более глупого вопроса в жизни не слышал, и что каждому дураку понятно, почему ложечку так зовут.

Собственно, вот.
Не знаю, зачем я тут всё это понаписала... Ну, вероятно для того, чтоб лишний раз подчеркнуть идиотизм своей семьи и приближённых к ней товарищей.

©

 

[Ю.С.]

Сидим с кошкой Валлеттой перед зеркалом, думаем, как несправедливо устроена жизнь.

Что котику харизма, то женщине расстройство.

Вот мы с Валлетточкой обе одинаково округлые, но почему-то это украшает только котика. По мне же плачет спортзал и диета.

Кошачья шерсть — предмет гордости и любования. Блестящая и густая — результат дорогого корма, витаминов и ежедневного вылизывания. Моя шерсть на ногах может и не хуже, но увы, приносит только расходы и мучения горячим воском.

Усы, знаете, тоже предмет неоднозначный. У Валлетточки они белые и пышные, источник зависти и восхищения. Их удобно мыть языком. Мои же пара волосков на верхней губе маниакально преследуются косметологом. А попытки умыться языком еще в детстве карались неодобрительным взглядом мамы.

Уши моей кошки по-королевски большие, из них красивой бахромой растет шерсть. Меня всем этим природа обделила и, пожалуй, спасибо ей за это большое.

Валлетточке можно спать сколь угодно долго в любое время суток и подолгу наблюдать за мухами, которые ползают по окну. Подобные действия от меня обычно порицаются обществом.

Чтобы покорить всех гостей, котику надо всего лишь улечься в красивой позе посреди комнаты и начать мыться. Если я так сделаю, гости вызовут психиатра.

Собственно, мой вопрос: что надо сделать в этой жизни, чтобы уже в следующей стать домашней кошкой? Я считаю, что очень хорошо умею есть, спать и отращивать шерсть. Не хуже Валлетты. А орать дурным голосом в 5 утра, так и быть, обязуюсь научиться.

✒ Жанна Шульц.
🎨 Ирина Бабиченко.

 

[Ю.С.]

Мало кто знает, что писатель Евгений Петров, тот, который совместно с Ильей Ильфом написал «Двенадцать стульев» и «Золотого телёнка», имел очень странное и редкое хобби: на протяжении всей жизни он коллекционировал конверты от своих же писем.
А делал он это так - писал письмо в какую-нибудь страну по вымышленному адресу, вымышленному адресату и через некоторое время ему приходило письмо обратно с кучей разных иностранных штемпелей и указанием «Адресат не найден» или что-то вроде этого. Но это интересное хобби однажды оказалось просто мистическим...
В апреле 1939-го Евгений Петров решил потревожить почтовое отделение Новой Зеландии. По своей схеме он придумал город под названием “Хайдбердвилл” и улицу “Райтбич”, дом “7″ и адресата “Мерилла Оджина Уэйзли”.
В письме он написал по-английски: “Дорогой Мерилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид всё в порядке. Целуй дочку от меня. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений”.
С момента отправления письма прошло более двух месяцев, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Писатель решил, что оно затерялось и начал забывать о нём. Но вот наступил август, и письмо пришло. К огромному удивлению писателя это было ответное письмо.
Поначалу Петров решил, что кто-то над ним подшутил в его же духе. Но когда он прочитал обратный адрес, ему стало не до шуток. На конверте было написано: “Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Райтбич, 7, Мерилл Оджин Уэйзли”. И всё это подтверждалось синим штемпелем “Новая Зеландия, почта Хайдбердвилл”!
Текст письма гласил: “Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита, выбила нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью пойдет во 2-й класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из России”.
Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, и поэтому он был тем более поражен, увидев на фотографии крепкого сложения мужчину, который обнимал его самого, Петрова! На обратной стороне снимка было написано: “9 октября 1938 года”.
Тут писателю чуть плохо не сделалось - ведь именно в тот день он попал в больницу в бессознательном состоянии с тяжелейшим воспалением легких. Тогда в течение нескольких дней врачи боролись за его жизнь, не скрывая от родных, что шансов выжить у него почти нет.
Чтобы разобраться с этими то ли недоразумением, то ли мистикой, Петров написал ещё одно письмо в Новую Зеландию, но ответа уже не дождался: началась вторая мировая война. Е. Петров с первых дней войны стал военным корреспондентом “Правды” и “Информбюро”. Коллеги его не узнавали - он стал замкнутым, задумчивым, а шутить вообще перестал.

Закончилась эта история совсем уж не забавно.

В 1942 году Евгений Петров летел на самолете из Севастополя в столицу, и этот самолет был сбит немцами в Ростовской области. Мистика – но в тот же день, когда стало известно о гибели самолета, домой к писателю пришло письмо из Новой Зеландии.

В этом письме Мерил Уизли восхищался советскими воинами и беспокоился за жизнь Петрова. Среди прочего в письме были вот такие строчки:

“Помнишь, Евгений, я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратнее — летай по возможности меньше”.

По мотивам этой истории недавно был снят фильм «Конверт» с Кевином Спейси в главной роли.

Ruslan Ben

 

[Ю.С.]

На рейс Амритсар — Торонто было загружено 400 пассажиров и только 200 обедов.
Авиакомпания допустила ошибку, и экипаж оказался в затруднительном положении. Однако у одной умной бортпроводницы появилась идея!
Примерно через 30 минут полёта она нервно объявила: «Дамы и господа, я не знаю, как это произошло, но у нас на борту 400 пассажиров и только 200 обедов! Любой, кто будет достаточно любезен, чтобы отказаться от своей еды ради кого–то другого, получит бесплатные спиртные напитки в неограниченном количестве на протяжении всего полёта! "
Её следующее объявление было сделано через 6 часов: «Дамы и господа, если кто–то хочет изменить своё мнение, у нас всё ещё есть 200 обедов!»

 

[Ю.С.]

БЫВАЕТ ЖЕ ТАКОЕ
В конце 90х у меня была бойцовская собака породы боксёр. Нормальное животное, но к сожалению тупое, собака досталась мне случайно, уже взрослая так, что меня обвинять в тупости животного наверное не стоит. Водил я Санту на специальную дрессировку, мне кажется «ОЗС», это была специальная программа, где собак учили охранять хозяина, исполнять команду фас, нанося максимальное повреждение атакующему. Напоминаю, это были 90е.

Собак тренировалось у нас в клубе около 20-30. В основном, бультерьеры, стаффордширские терьеры, доберманы, ротвейлеры и боксёры. Инструктаж был очень интенсивный из собак делали боевые машины. Тренировки проводились в лесу, народ собирался специфический, крепкие шеи, тяжелые цепи, я надеюсь понятно. Всё было очень серьёзно, строго, по мужски, пока однажды к нам на тренировку не пришло, я бы сказал не прилетело, милое, воздушное создание, в розовом костюмчике со светлой головушкой. Мне кажется её звали Алиса, так вот Алиса привела маленькую собачку, я могу ошибаться, наверное карликовый бульдог, мордой похож на боксёра, смешно похрюкивает, а размером с средний ботинок. Ржать, нам не дали инструктора, я думал, что Алиса просто, что-то перепутала и просто хочет научить Тесика сидеть и лежать.
Алиса и Тесик не пропускали ни одного занятия, Тесик был очень послушный пёс, но видеть без коликов в животе как он выполнял, команду фас, было невозможно, он очень смешно разбегался, сворачивался и резко выпрыгивал вверх, чтобы хоть как то допрыгнуть до груди нападавшего, наших собак учили работать на горло.
Однажды, без Алисы, мы спросили инструктора к чему этот цирк, он ответил, Тесик может и не сможет защитить хозяйку, но ошарашить нападающего и дать хозяйке несколько секунд на бегство в его силах. Тесик и Алиса не появлялись на дрессировке уже месяц, мы уже стали забывать, злобные полёты Тесика, как в один вторник мы увидели знакомый розовый костюмчик и через несколько шагов мы увидели Тесика. Тесик выглядел странно, его маленькое тельце было перебинтовано, но как мне казалось ступал он гордо, если можно сказать как герой.
Алиса рассказала, что несколько недель назад на неё напал, какой-то мужик пытаясь изнасиловать, ограбить и возможно убить. Когда он показал ей нож и приказал раздеваться, она оторопела, ноги сделались ватными, а голова от ужаса перестала работать. Через несколько мгновений Алиса услышала животный, полный боли крик. Перед лицом её насильника мелькнула тень. Тесик взлетев, впился своими маленькими зубками в нос маньяка, при этом очень быстро раздирая лицо своими крохотными лапками. Насильник выл, Тесик рычал, скулил и храпел одновременно, Алиса боялась колыхнуться. Нападавшему удалось отодрать песика от лица и он бросился наутёк, но Тесик лаял и пытался догнать его, куда ему на его кривеньких лапках.
Алиса плакала, когда рассказывала нам о своём злоключении, на суровых лицах отражалось уважение к маленькому, но бесстрашному герою. А что случилось с Тесиком, почему он в бинтах, спросил кто-то из наших. А это он в кустах изодрался, ответила Алиса. Вот такие вот бывают ручные, смешные собачонки.
Интернет

 

[Ю.С.]

В 1868 году французский коммерсант Жак Бриан придумал, как ему казалось, прекрасный способ разбогатеть. После бешеного успеха оренбургских пуховых платков на Всемирной Парижской выставке французские, лондонские и берлинские модницы затерзали мужей, требуя купить им шаль или платок из самого тонкого в мире оренбургского пуха.
Подделать российскую продукцию было почти невозможно: даже пух ангорских коз был в полтора раз толще оренбургского и после долгой носки слёживался и сваливался, тогда как диковинные русские платки, нарушая все законы природы, становились мягче и пушистее. Спрос всё рос и рос, французские дамы ждали исполнения заказов на оренбургские платки по три-четыре месяца, а российские купцы, занимавшиеся продажей пуховых изделий, вскоре были увешаны золотыми часами, алмазными перстнями и серебряными цепями, как цыганские бароны.

Жак Бриан решил закупить в России прекрасных оренбургских коз и разводить их на ферме под Тулузой, а свою продукцию запатентовать. Составив план, как утереть нос российской торговле, Жак отправился в Санкт-Петербург, прихватив с собой в качестве переводчика пожилого месье де Огюстена, который в молодости был учителем французского языка на помещичьей усадьбе.

Путешествие не задалось с самого начала: по пути в Петербург море всё время штормило, и месье Бриана по нескольку раз в день выворачивало наизнанку, так что он ступил на русскую землю похудевшим на пять килограммов. А когда железная дорога кончилась, и пришлось добираться до оренбургской глуши, трясясь в карете по ухабам, у старого месье до Огюстена обострился ишиас. Сотни километров под аккомпанемент старческого нытья: «Сидели бы в Тулузе, ели круассаны и пили крюшон» — не каждый способен такое выдержать. Но Жак Бриан был крепкий орешек, и широта российских просторов его не напугала.

По совету знающих людей, Бриан заранее отправил письма трём оренбургским помещикам, которые славились лучшими козами — приехавшему без приглашения разведчику помещичьи люди могли, чего доброго, намять бока и отправить восвояси без коз и без денег. Из троих адресатов на предложение француза откликнулся один козозаводчик Лосев — крупный помещик, чьи владения располагались в 25 верстах к западу от Оренбурга.

Лосев, обладатель больших усов и большого практического ума, выслал вперёд дозорных и встретил гостей ещё когда они ехали по степи. Убедившись, что перед ним не прощелыги и не голодранцы, он пригласил французов в господский дом, накормил, по русскому обычаю, до отвала, а господину де Огюстену посоветовал применять от ишиаса компресс из капустного листа и чёрной редьки.

Когда дело дошло до торга, Бриан поинтересовался, за какую цену Лосев уступит ему дюжину коз и дюжину козлят.

— Тысячу рублей серебром, — скромно сказал Лосев.

— Тысячу рублей?! Но это грабёж, месье, за эти деньги можно купить тридцать отличных коней!

— Да вы же не за конями пять тысяч вёрст проехали. И дорога сюда и обратно вам обоим встанет в половину этой суммы. Стало быть, сделка честная.

Француз пробовал торговаться, но Лосев был непреклонен. На том и порешили. Бриан лично осмотрел коз и козлят, подписал купчую, получил в подарок для жены пуховую шаль и отправился с изрядно похудевшим кошельком на родину.

Козы, как и полагается неприхотливым животным, перенесли путешествие благополучно, и Бриан уже начал подсчитывать в уме прибыли.

Но, стоило козочкам оказаться на французской ферме, на заливных лугах и в превосходном утепленном загоне, как начались нежданные проблемы. Уже через три месяца чудесный пух, не дожидаясь первой стрижки, стал сваливаться и свисать клочьями прямо на козах. Обеспокоенный француз срочно телеграфировал в Оренбург: «Шерсть портится. Все козы в колтунах. Что делать?» Вскоре пришёл ответ: «Знаю, как помочь вашему горю. Вышлю рецепт за 1000 рублей. Лосев».

Бриан немедленно собрал деньги и выслал в Россию. Лосев не соврал и прислал рецепт: чтобы пух был тонким и лоснился, надо утром и вечером подкармливать коз толченым мелом, а поить минеральной водой. Старую же, порченую шерсть состричь, чтоб не мешала росту новой, шелковистой.

Бриан немедленно распорядился о ежемесячной поставке на ферму ста бочек минеральной воды из Гренобля, а из карьера привезли огромный известковый куб: беременная жена Бриана попробовала мел и нашла, что он хорош на вкус.

Итак, дело пошло: в 8 утра и 8 вечера животных подкармливали мелом, а месье Бриан лично следил за тем, чтоб его козы пили только дорогую минералку и не нахлебались бы в течение дня воды из какой-нибудь лужи.

После трех месяцев такой диеты на месте старого свалявшегося пуха вырос новый, который уже не облезал и не сбивался в колтуны, но зато был гораздо грубее и короче, и почти не отличался от шерсти обычных французских коз.

В отчаянии Бриан послал в Оренбург ещё телеграмму: «У коз полезла грубая шерсть. У всех до единой. Прошу помочь советом». Скоро пришёл ответ: «Знаю, как спасти положение. Вышлите за рецепт 1500 рублей. Лосев».

Бриан крякнул от досады, но полез в сейф и отправил в Россию ещё денег. Спасительный рецепт не заставил себя ждать: вы мела-то давайте поменьше, писал Лосев, а вечером кормите коз овощами: тыквой, морковью и капустой в равных пропорциях. На одной траве козы пуха не дадут, потому как потенциала в организме не хватит.

Француз немедленно принялся за исправление ошибок и начал увеличивать козам потенциал. Животные стали получать с окрестных ферм лучшую капусту и морковь, приём мела остался только на завтрак, а, кроме того, по совету одной крестьянки, в козий загон завезли особенную мягкую подстилку, чтобы животные ощущали полный комфорт и не испытывали стресса.

Прошло ещё три месяца, козы заметно повеселели от хорошего содержания, надои выросли, а вот подлый пух выпал весь окончательно. Месье Бриан возил к козам ветеринаров со всей провинции, те искали кожную болезнь, но когда ни лишая ни паразитов не обнаружилось, осталось прибегнуть к последнему средству, и Бриан вновь направил телеграмму в Оренбург.

«Козы потеряли последний пух. Прошу помощи. Никакие средства не помогают».

Лосев дал ответ: «Это сглаз. Есть старинный обряд для очищения скотины от порчи и морока. Высылайте 1500 рублей. Лосев».

Что оставалось делать Бриану? Он выслал Лосеву ещё денег, и через некоторое время получил конверт, запечатанный сургучной печатью. В конверте был описан способ снятия порчи.

«В полнолуние взять сырых яичных желтков 300 штук, оливкового масла 25 фунтов, талька 25 фунтов, цветов зверобоя полфунта, смешать и втирать козам в бока три дня подряд».

Дождавшись полнолуния, Бриан, не доверяя никому столь важную процедуру, лично разбил в большой таз 300 яиц, взвесил с точностью до грамма масло и тальк и приготовил мазь. Три дня подряд он натирал коз этой мазью, которая, к слову сказать, на третий день начала пованивать тухлым яйцом, хотя и ставилась на ночь в холодный погреб.

Результат всех усилий оказался нулевым, если не считать того, что за козами в первые дни летали целые тучи мух и оводов, привлечённые резким запахом несвежей органики.

Тут к месье Бриану приехал на летние вакации племянник из Лионского университета. Послушав историю горе-животновода, он постановил: «Вот что, дядюшка. Прекращайте мучать коз. До вас один учёный англичанин уже пытался вырастить в Дартмуре монгольских длинношерстных коз — через три года от их длинной шерсти ничего не осталось. Климат не тот. В Оренбургской губернии летом +40, а зимой минус 40, вот у коз и появился этот густой защитный пух. В Тулузе, где зимой и снега нет, животным эта защита ни к чему».

С этих пор Жак Бриан начал ещё больше уважать учёных людей, забросил коз и занялся виноделием.