Соцсети. Любимое.

[Ю.С.]

В моем детстве еда никогда не делилась на вредную и полезную. Она, еда, была вкусной или невкусной.
Нет, мы не питались гамбургерами (в моем детстве их не было) и не пили кока-колу (ее тоже не было). Но котлеты жарились до хрустящей корочки, супы были жирными и наваристыми, а в варенье из белой черешни клали тонну сахара. Собственно, тонну сахара клали в любое варенье - будь то клубничное, абрикосовое, или любимое ореховое.
Еще мой папа курил как паровоз, даром что спортсмен и чемпион республики по многоборью. А мама высыпала в любое блюдо половину солонки, правда, ни в каких спортивных достижениях, окромя настольного тенниса, замечена не была.

Когда мой муж пришел знакомиться, мама в честь его визита мастерила что-то вкусное. То есть жареное, соленое и перченое.
- Это наверное полезно? - светски поинтересовался будущий муж.
- Полезно?????? - возмутилась мама, - это вкусно!

Обо всем этом я думала, стоя сегодня над пароваркой.
Паровые котлетки из индейки, в моем детстве вас бы никто не понял. Вас закидали бы помидорами, чесноком и жареными баклажанами, залили бы аджикой и сказали - ну ладно, теперь сойдет, но - дорогая, зачем было так унижать несчастную птицу?

Мир изменился. Я пытаюсь думать, что я ем. Я даже читаю этикетки на продуктах и пугаюсь всяких Е-и-так-далее. Я рассказываю детям что полезно, а что не очень, самостоятельно делаю йогурт, а муж ездит за правильным мясом.

И только мама до сих пор верна идеалам юности. Мама полагает, что в 80 лет читать состав продукта - это ничем не подкрепленный оптимизм, солонка - лучший друг человека, а черный кофе совершенно необходим ночью, в разгар бессонницы.

Давеча вот готовила я ужин, зеленая фасоль и рыба на пару. И тут Сережа узрел в холодильнике адресованную бабуле копченую колбасу.

Много думал. Выяснял, почему же всем копченая колбаса - вредно, а бабуле - не вредно. Проинформировал бабулю о грозящей ей опасности. Предложил вызвать удар на себя. Потом пришла Саня и тоже изьявила готовность защитить бабулю от вредной колбасы.

Итого - сожрали колбасу за милую душу.
Бабуле великодушно отдали рыбу на пару.
А фасоль свою, мамо, суньте себе в пароварку, нэжно намекнули дети.

Svetlana Bagiyan

 

[Ю.С.]

Да, мама......

Знакомые завели собаку, помесь английского бульдога незнамо с чем. Довольно забавная на вид, но с серьезным дефектом. Из-за укороченной носоглотки, доставшейся по бульдожьей линии, но с вполне нормальными физиономией и шеей, доставшейся от незнамо кого, песик вместо привычных гав-гав, издавал звуки похожие на слоги: «ма», «да», «на».

Но со временем дефект превратился в интересные способности, пес научился довольно внятно, для собаки, естественно, произносить «да», а затем вообще слово «мама», чем очень забавлял всех знакомых.

Однажды, когда знакомая выгуливали Робина, так назвали собаку, появился тип с собакой. Самодовольный, с вычурными манерами, не очень приятный, с короткошерстным колли на поводке, который был прекрасно натренирован. Он легко и безукоризненно исполнял все эти собачьи упражнения: брал барьеры, бегал по бревну и тому подобное. Устав от игр, незнакомец заговорил. Охарактеризовал своего питомца, как лучшего в стране, благодаря себе, естественно. Себя назвал гением дрессировки и собаководства.

После чего высокомерно оглядев пса знакомой пренебрежительно заключил:
- А у вас непонятная помесь. Глупее псов не бывает.
Знакомая перечить не стала. И посмотрев на Робина произнесла:
- Да, глупее не бывает. Правда, Робин?
Пес поднял грустные глаза и четко ответил:
- Да, мама, - и виновато опустил голову.
- Ничего, не расстраивайся, - подбодрила его знакомая и они пошли в сторону дома.

А гений дрессировки еще долго стоял с открытым ртом и вытаращенными глазами.

Автор: Маратон Бугагашин

 

[Ю.С.]

Это не моя собака

У одной моей подружки есть замечательная собачка-бассет-хаунд по имени Джуся. Эта порода с такими длинными ушами, длинным телом и печальными глазами. Охотничья.

Невзирая на несколько несуразную фигурку и короткие лапки, эта порода вообще и Джуся в частности, обладает удивительным проворством, и в добавление к этому на редкость склочным характером.

Хозяйские команды она, как истинная кошка в душе «принимает к сведению». Зато, как истинная собака круглые сутки она испытывает мучительный голод. (Сейчас-то она уже в возрасте, а по молодости не ела только пластмассу твердых сортов, потому что мягкие, вроде целлофана, проходили сквозь нее на ура. Что уж говорить про всякие деликатесы, которые попадаются собакам на прогулке... Вяленые там, к примеру, вороньи крылья.

Так вот, неподалеку от их дома есть лесопарковая зона с прудом, в котором в летнюю пору плавают вполне упитанные утки. Гуляющий народ, особенно с детьми, с упоением кормит их хлебушком с мостика.

Как-то раз и Джуся с хозяйкой забрели в окрестности этого пруда. Собака, как обычно, ломанулась по своим собачьим делам, напрочь игнорируя призывы «Ко мне». И вдруг, высунув морду из прибрежного куста, что она обнаружила! Жирных уток в пруду, которые беззаботно носились туда и сюда за толстыми кусками хлебного мякиша, которые в изобилии сыпались на них с мостика.

Непорядок!!!

Джуся набрала первую скорость со всей мощи своих коротких лап, и с плюханьем бросилась в пруд! НО НЕТ! НЕ ЗА УТКАМИ! За хлебом! Плавая среди уток с сумасшедшей скоростью, она хватала бросаемый хлеб, по пути отгоняя мешающих уток. Утки плюнули и скрылись. Теперь в пруду плавала только Джуся. Народ с мостика кормил плавающую с бешеной скоростью собачку. Хлеб не успевал не только тонуть, но даже намокнуть, моментально исчезая в джуськиной пасти. Дети были в восторге.

Их родители катались от смеха. И все спрашивали, чья это такая замечательная, такая веселая и такая ГОЛОДНАЯ!! собачка?

А на берегу, в кустах, стояла моя бедная, красная от стыда подруга, и тихо твердила:

— Это не моя... Это не моя собака......

 

[Ю.С.]

КОТ ПО ИМЕНИ ХАТИКО

Нет. Не потому, что он ждал на железнодорожной станции. А просто потому, что был особенный. Во-первых, он вообще не издавал звуков характерных для котов. Не мяукал, не шипел и не мурлыкал. У него были свои звуки. Во-вторых, потому, что вёл он себя как собака. Почему, непонятно. Собак в доме не было. Просто, родился таким.Выполнял команды разные и смотрел в глаза совершенно собачьим, или если хотите, человеческим взглядом и абсолютно всё понимал. Но разговор не об этом. История совсем о другом.Ну, так, вот. Жил он в домике с небольшим участком. Сад, кустарник, высокая трава. И ловил, естественно, всех подряд, мышей, крыс, бабочек и стрекоз. За что его ценили, уважали и любили. Но однажды.Однажды ему попалась малюсенькая змейка. Так, на один зуб. Учитывая его опыт и способности. И кто его знает, почему он не убил змеиного малыша. Взял в зубы червячка, почти безжизненного и отнёс в густые кусты. Там грел своим тёплым пузом и носил ему еду из дома. Так и вырастил малыша. И получилась. Да, да. Получилась, ни много ни мало – кобра.

Откуда она взялась в этих краях, никому не известно. Может, сбежала из частного террариума. Случается такое.Кобра считала кота своей мамой. И если бы семья живущая в доме увидела эту картину, то естественно, что сперва они ужаснулись бы, но потом.Потом увидев, как смертельно ядовитая змея нежно обвивается вокруг их кота и спит прижавшись к нему, то кто знает…Кто знает. Может и смягчились бы их сердца. Но кот был умный. И кобра тоже получилась под стать ему. Как они общались? На каком языке говорили, и за счет чего понимали друг друга – Богу известно. Но фактом является то, что за все эти годы никто из жильцов так и не увидел змеи. Просто теперь мышей, крыс и прочую живность ловила она. Когда её никто не видел. Жила в зарослях густого кустарника и к дому не приближалась. Хатико, так звали кота, сумел объяснить ей, что там живёт его семья и трогать их нельзя.Кобры живут много лет. Больше, чем коты. Но когда они стареют, то яд у них пропадает. Такая вот неприятность. Так случилось и с этой коброй.Когда Хатико состарился и уже не мог мотаться, как котёнок по участку, то его змеиная подруга лежала рядышком с ним в кустах и гладила его спинку своей большой головой.Собаки и коты жившие на других участках обходили этот дом стороной. Они в отличие от своих хозяев отлично знали, какая защитница живёт в кустах возле маленького домика.Что было невдомёк новоприбывшей семье. Собака, приехавшая с ними, была очень большая и с огромными рельефными мышцами спереди. Настоящий бодибилдер. Хозяин очень гордился своим питомцем, и не мешал ему устраивать разборки с соседскими собаками и котами. За что все соседи очень быстро его возненавидели.В один из летних дней новый пёс попытался добраться и до Хатико. Обычно ему мешал высокий забор и закрытые ворота.
Но в этот раз, хозяева забыли закрыть щеколду. И привычно зарычав и толкнув ворота пёс с удивлением увидел, как они открываются. Он бросился внутрь дворика и помчался на запах кота.Бедный, старый Хатико завизжал от ужаса и забился в самую чащу кустарников. Он не увидел.Не увидел, как его питомица выкатила на полянку свои кольца. Все три метра змеиного переливающегося тела. Подняв высоко голову и раскрыв капюшон она зашипела. Но как оказалось.Как оказалось, пёс рос в таком месте, где жили змеи. И посмотрев на змею он засмеялся.-Ты пережила свой яд, сказал пёс и раскрыл пасть с огромными клыками с которых падала слюна.-Пережила и сейчас я разорву тебя, а потом твоего кота, и он бросился вперёд.Змея отличается от всех известных нам домашних животных, дамы и господа тем, что она никогда ни с кем не договаривается, не торгуется и не просит. Змея – это машина для убийств.Поэтому кобра метнулась вперёд и впилась всеми своими зубами в собачий нос.Пёс взвизгнув от невероятной боли упал на траву. Кобра немедленно уползла.Вам кажется, что прошло пол часа, но на самом деле.На самом деле прошло всего несколько секунд.
Именно то время, которое надо было хозяину собаки, чтобы добежать до своего питомца визжащего от боли и катающегося по поляне.Кроме него никого вокруг не было.Человек унёс на руках кричащую собаку и поехал к ветеринару.Кобра заползла в кусты и прижалась к своей родненькой маме – коту Хатико.- Мамочка, мамочка, сказала кобра. Ну чего ты боишься? Мажет, я и пережила свой яд, но клыки то у меня остались.И стала гладить своей большой головой спинку свей кошачьей мамы.Собака осталась жива. Только болела очень долго. Ветеринар был хороший и сумел спасти её. Но больше никогда.Никогда этот пёс не ходил этой дорогой. Хозяин просто не мог заставить своего питомца пройти мимо страшного дома. Собака останавливалась и дрожа от ужаса, делала лужу. Соседи охотно потешались. Они не могли забыть то, как это пёс нападал на их питомцев.Так что, гулять собаку стали водить вокруг.
А Хатико и его кобра прожили рядом ещё много лет. А когда он ушел на Радугу, кобра уползла в лес.Похоронили Хатико тут же, во дворе. И иногда…Иногда жильцам домика кажется, что вечерами, когда даже звёзд и Луны не видно, им мерещится. Им мерещится, что на могиле их кота появляется змея. Она приходит навестить могилу своей мамы.Они выскакивают с ружьями и палками, но никогда никого не находят.Да и разве такое может быть? Разумеется, нет. Сказки всё это. Не бывает такого. Наверное.

Автор: ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
Художник: Ирина Гармашова

 

[Ю.С.]

Бесконечно сложный русский язык
Льюис Кэрролл, английский писатель, математик, более известный как автор "Алисы в стране чудес" и "Алисы в Зазеркалье", в 1867 году Кэрролл посетил Россию. Кэрролл побывал во множестве городов. Писатель интересовался русской культурой, после поездки он составил "Дневник путешествия в Россию", не предназначенный для печати, но изданный после его смерти.Это было единственное путешествие Кэрролла за границу.
В России Кэрролл записал чудное русское слово "защищающихся" ("thоsе whо рrоtесt thеmsеlvеs", как он пометил в дневнике). Английскими буквами. В английской раскладке слово выглядит так: "zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа". Произнести его не смог ни один носитель английского языка.

 

[Ю.С.]

Многое становятся проще, если помнить, что у людей нет характеристик, а есть ресурсы. Если стол деревянный – он деревянный всегда. Если человек добрый – это не значит, что он добрый 24/7. Это значит, что большую часть времени у него есть ресурс быть. И это не равно «всегда».

Вежливые люди иногда срываются. Умные безбожно тупят. Талантливые и креативные впадают в творческий ступор. Энергичные падают без сил. Отзывчивые и внимательные замыкаются в себе. Вежливые раздражаются и грубят. И так далее и тому подобное.

Топливо может закончиться у каждого. Никто не стол.

 

[Ю.С.]

Это сочинение про зайцев уж точно не получит в школе хорошей оценки, однако с фантазией у паренька всё в порядке.
Сочинение про зайцев.
Просыпаюсь я как-то утром от головной боли (вчера хорошо отметили праздник) и от настойчивого требования:
— Пап, ну пап, нам вчера сочинение выдали, а мне за него учитель ничего не поставил, никакой оценки. Всем поставил, а мне нет. Давай я тебе его прочитаю. Пап, ну пап…
— Саш, - с трудом говорю, - давай потом (голова трещит), все равно сейчас ничего не пойму, даже слушать не могу.
Уломал он все-таки меня. Тема-то хоть какая была — спрашиваю.
-Про природу надо было написать, я и написал про лес и зайцев. …
— Ну валяй..
Теперь постараюсь дословно пересказать само сочинение — чуть больше половины школьной страницы в линейку.
Итак. В одном лесу — начал Сашка, — построили завод, где из зайцев шили шубы. После первых слов глаза мои стали сами собой медленно открываться). И вот, когда на завод привезли очередную партию зайцев, они решили организовать побег (перед глазами стали всплывать кадры из Освенцима… длинная вереница несчастных зайцев перед огромными заводскими воротами на фоне чадящих труб. Сознание стало проясняться). Несколько зайцев собрались в кучку и стали обсуждать план побега. Было решено сделать подкоп под колючей проволокой и убежать в лес (несмотря на пульсирующую головную боль, я стал медленно складываться пополам. Подпольщики, блин).
И вот, когда подкоп был готов, несколько зайцев вырвались на свободу и быстро побежали в лес. По ним стали стрелять, но зайцы уворачивались от пуль. Тогда в погоню бросились охранники с собаками (естественно — столько шуб без разрешения убегает. Тихая истерика, ржать не могу, боюсь голова расколется, слезы из глаз). Один заяц долго петлял по лесу, и ему удалось оторваться от погони (судьба остальных неизвестна... Всхлипы — сын — не продолжай — пощади). Наконец-то измотанный погоней заяц влетел на лесную полянку и упал на траву, тяжело дыша (спасибо тебе заячий бог, уберег, не дал сгинуть на заводе… ) - мычание в подушку). И тут зайцу на нос с дерева кружась упал осенний желтый листик! Заяц посмотрел на него (вы это представляете?) и сказал:
— КРАСОТА-ТО КАКАЯ!
(Занавес. Как я не умер, до сих пор не знаю…)
(из сети)

 

[Ю.С.]

Лев Дуров: «Что Никулин, что Ширвиндт – жуткие люди, оба негодяи. Я, например, никогда не ношу галстук. Знаете, почему? Однажды мне позвонили по телефону и сообщили, что я награждаюсь каким-то орденом, и должен приехать в «Белый дом» в назначенный час 24 апреля. Я вымыл шею, надел галстук, и поехал. Приезжаю, а часовые интересуются: вы что здесь? Я сказал, за орденом приехал. А они в ответ: сегодня не наградной день. Я попросил уточнить: приглашали-то из администрации Президента! Они стали звонить, и чем больше, тем у них погоны сильнее в недоумении подниматься стали: знаете, Дуров, в администрации президента перевернули все наградные листы на полгода вперед, вас там нет…
Ну я начал спускаться вниз по ступенькам. Вижу, стоит Никулин. «Приехал все-таки, дурачок», — сказал мне старый, добрый друг. Я его чуть не убил. Мы бегали вокруг машины. Я его все пытался ногой достать, и постоянно кричал: ну что, получил. Несмотря на то, что над «Белым домом» развевался государственный флаг, я слова всякие нехорошие кричал.
А чуть позже я получил письмо… из Голливуда на английском. А я этого языка не знаю, в школе немецкий учил. Стал искать переводчика, нашел. Он мне сообщил, что кроме меня приглашается еще и Никулин, а также Дастин Хофман, Аль Пачино и Пол Ньюман.
Я подумал, компания неплохая. Звоню Юре, говорю, что мне пришло письмо из Голливуда. Никулин удивился и поинтересовался, не разыгрываю ли я его. Зашел к нему после репетиции, показал. Потом и Никулин нашел такое же послание в почтовом ящике. Но на этом все и закончилось. Мне не позвонили ни через неделю, ни через две. Я связался с Юрой по телефону, а он и говорит, у тебя печать стоит на конверте. Я ответил, да. Он говорит, читай. Я читаю английскими буквами по-русски: счастливого пути, дурачок.
Но я однажды тоже над ним подшутил: отправил его в Санкт-Петербург в его законный выходной на кинопробы, которых не было. Он мне тогда минут 15 по телефону объяснял, кто я такой.»

 

[Ю.С.]

Недавно перечитала роман Наринэ Абгарян «С неба упали три яблока». До глубины души поразила история мужчины, купившего на рынке туфли. Он хотел тут же переобуться, но жена стала в позу: «Мол, не дури. Наденешь на воскресную службу».

Старик жутко обиделся, а супруга с жаром доказывала, что есть повседневная одежда, а есть нарядная.

Пожилые люди вернулись домой и пока разогревался наваристый хаш, он прилег отдохнуть и тут же помер. Она его похоронила, но в гроб башмаки не дала. Еще чего? Они же совершенно новые. Только покойник «стал приходить» каждую ночь и попрекать в жадности. Пришлось дожидаться кончины очередной долгожительницы, чтобы обуть ту в туфли сорок пятого размера.

Один знакомый с горечью рассказывал, как в свое время обиделся на бабушку. Он, семилетний, приехал к ней погостить на весенние каникулы и попросил открыть яблочное варенье. Та ни в какую. Ведь приберегла его для яблочного штруделя к Троице. Мальчик сперва уговаривал, а потом расплакался и по рельсам ушел домой. Ведь денег на обратный билет не оказалось. Бабушка не дожила до Троицы две недели, а банку варенья под шумок украл кто-то из соседей, прихватив еще и удочки, и бочку для засолки огурцов.

У троюродной тетки в комоде лежит классная клетчатая юбка, припасенная на смерть.
– Она вам нравится?
– Очень.
– Так носите.
– Придет время.

Со свойственным мне запалом пытаюсь доказать, что невозможно получить удовольствие от юбки, следуя в ней на кладбище, а вот принарядиться за хлебом – самое то. Она понимающе улыбается и говорит, что я еще не нюхала жизни.

Мои родители уже несколько лет отказываются ехать в санаторий. Болеют, пьют литрами нурофен, но пройти курс лечения и принять радоновые ванны – ни в какую. Папа мотивирует это тем, что в стране идет война и ему совестно заниматься своим здоровьем, когда на востоке гибнут люди.

Подруга иногда вспоминает пресловутою банку шпротов. Мама достала ее по какой-то мега привлекательной цене и спрятала на праздник, не взглянув на срок годности. А когда час «Х» настал, и на тарелке уже лежал подрумяненный батон, смазанный майонезом, ломтики маринованного огурца и веточки свежего укропа, шпроты, оказались испорченными.

Синдром отложенной жизни очень удобен. В него можно завернуться, как в кокон и оправдать свои страхи и лень. Нежелание действовать и принимать решения. Вот подрастут дети, наступит лето, вечер пятницы, Пасха…

Лучше с понедельника, с первого сентября, после отпуска или когда закончится война.

С самого утра мы ждем вечера. Вечером – новое утро. Оставляем на потом нарядные скатерти, нарядные слова, мысли и мечты. Лучшую работу и лучший кусок.

Ожидаем удобного случая, подходящего момента, первого лунного дня.

Откладываем молодость на старость, забывая, что жизнь – это то, что происходит исключительно сейчас.

Автор: Ирина Говоруха

 

[Тушка-кутушка]

Мои родители уже несколько лет отказываются ехать в санаторий. Болеют, пьют литрами нурофен, но пройти курс лечения и принять радоновые ванны – ни в какую. Папа мотивирует это тем, что в стране идет война и ему совестно заниматься своим здоровьем, когда на востоке гибнут люди.

Автор с Украины?

 

[Ю.С.]

Автор с Украины?

А хто ж его знает) По фамилии вроде да. И по теме про войну вроде да. А так беру из групп, на которую подписалась, а кто там, что там...

 

[Ю.С.]

Актерские байки.

Однажды по Калининграду на крытом грузовике ехала со съемок фильма «Женя, Женечка и „катюша"» группа, в составе которой были Олег Даль и Михаил Кокшенов. Вообще, они разыгрывали и подначивали друг друга постоянно, а тут что-то особенно развеселились. И вот в центре города оба спрыгивают на мостовую, впереди бежит Даль в военной бутафорской форме с оружием в руках, следом за ним несется Кокшенов и, выпуская время от времени короткие автоматные очереди, кричит:
— Стой, гад! Сдавайся!..
Прохожие в ужасе прижимаются к стенам, кто-то прячется за деревом,
кто-то падает на асфальт, опасаясь шальной пули.
В этот момент со скрежетом тормозит настоящий военный патруль. Даль и Кокшенов бросают оружие на землю и поднимают руки, а начальник патруля немедленно начинает допрос. Дело в том, что оба артиста были одеты в советскую форму времен войны, и это, конечно, больше всего насторожило патрульных.
— Кто такие? — спрашивает начальник патруля, капитан третьего ранга.
— Морская кавалерия, товарищ майор! — козыряет Кокшенов.
— Железнодорожный флот! — в свою очередь объясняет Даль.
— Десять суток ареста, — объявляет им начальник караула.
Артистов отправили на настоящую гауптвахту, откуда
отвезли потом в милицию. Где им и дали обоим по 15 суток за выходку - тогда судья не очень то смотрел, кто ты артист или кто. Причем с суток- их возили на съемочную площадку на "работы" - под конвоем. Досидели они не до конца, где то в районе 5-6 дня их досрочно освободили - за хорошее поведение и по ходатайству от рабочего "коллектива".

 

[Ю.С.]

АЛИСА И ВАНДА ВАЛЕНТИНОВНА
Ванда Валентиновна жила в обычной хрущёвке. Такой, пятиэтажный дом, наполненный маленькими двухкомнатными квартирками. Все жили приблизительно одинаково. Впрочем, в этих домах состоятельные люди и не жили. Отвлечённое замечание, скажете вы. Не спешите. Дочитайте до конца. Заряженное ружьё обязательно выстрелит.
Ну, так, вот. Однажды, весенним днём Ванда принесла домой маленькую, худую, серенькую кошечку, лежавшую под дождём с распухшим животом. Пожалела. На следующий день дочка Ванды поехала на троллейбусе к вет врачу, надеясь на чудесное исцеление. И к счастью Алиски её надежды оправдались.
Таблетки, капли, средства от блох и купания. Алиска всё выдержала, и к концу недели даже немного отъелась. Она уже спокойно ходила по дому, забираясь на руки ко всем домочадцам, и быстро стала всеобщей любимицей. Надутое пузо, как вы уже наверное догадались, оказалось вместилищем котят.
Двух. Одного черненького и одного беленького. Черненького отдали соседям, а белого оставили себе и назвали Беликом. Белик был существом совершенно ангельского характера. Он был искренно убеждён, что в этом мире нет плохих людей и все его любят. Поэтому, и был баловнем гостей часто приходивших в эту маленькую квартирку по выходным.
Алиска вела себя иначе. Она очень подозрительно реагировала на гостей. Особенная реакция была на выпивших людей. Членов своей семьи она не трогала, но могла запросто загнать на диван здорового мужика, перебравшего самогона и слишком громко разговаривавшего. И что тут было главным? То ли, её котёнок Белик, превратившийся к этому времени в огромного, роскошного, ослепительно белого кота, то ли она защищала свою человеческую семью. Кто знает?
Но выходить из комнаты, где сидели за столом подвыпившие гости, Ванде было нельзя. Алиска слушалась только её. Как только Ванда выходила, Алиска принимала боевую стойку и превращалась в рычащую фурию. И тот, кто слишком громко разговаривал, рисковал получить царапины и оказаться стоя на диване в уголке, прижавшись спиной к стене.
Так что, за едой и выпивкой на кухню ходили другие члены её семьи, а Ванда следила, чтобы Алиска не выскочила из спальни, где её и закрывали во избежание членовредительства гостей.
В один из дней, предшествовавших выходным, Ванда вернулась домой и с удивлением заметила, как в её подъезде толпится весь дом. Все смотрели на неё и смеялись. Протолкнувшись через толпу к своей квартире на втором этаже Ванда с ужасом увидела нескольких работников милиции.
Дверь в её квартиру была открыта, но они не решались туда зайти.
Отведя Ванду в сторону и успокоив её, милиционер объяснил возникшую ситуацию. В её квартирку проник вор. Что он хотел там найти и украсть, одному Богу известно. Собственно говоря, Ванда именно это и объяснила милиционеру – воровать то нечего.
Но не это было главное. Дело в том, что вор был теперь пострадавшим. То ли он выпил слишком много, то ли испугал Белика, но…
Но он стоял скрючившись в три погибели на кухонном столе и орал благим матом в открытую форточку. По квартире носилась маленькая серая дьяволица и издавала такие звуки, что милиционеры и соседи отскакивали от открытой двери. Время от времени Алиска подпрыгивала вверх и наносила очередную порцию царапин на ноги вора. Тот дико взвизгивал и пытался отбиться.
Весь стол и часть пола были залиты кровью.
-Я вас очень прошу, сказал милиционер Ванде Валентиновне. Я вас прошу, сделайте что-нибудь. Ну, не стрелять же в неё, развёл он руками. Тем более, что у нас тут стрелков и не найдётся. Попробуй попади в бегущую кошку.
- Нет, нет. Не стреляйте, взмолилась Ванда и вошла в квартиру.
Алиска увидев её немедленно успокоилась и мяукнув прижалась к своей Ванде. Тут же нарисовался и Белик. Огромный пятикилограммовый белый кот. Увидев его Алиска грозно мяукнула и подскочив поближе ударила его лапой по морде. Белик жалобно мяукнул и опять спрятался под диван, где он, собственно говоря, и просидел всё время.
Когда скорая помощь увозила вора в сопровождении милиции, рядом с ним шла Ванда. Она сделала ему первую перевязку и очень жалела его.
-Что же ты болезный, в нашу квартирку то полез? Нет у нас ничего. Объясняла она ему,
Извините меня, оправдывался тот. Оголодал. Думал найду что, продам и куплю поесть.
Ванда была сердобольной женщиной, и вместе с вором положила в машину скорой помощи несколько пирожков домашнего изготовления и наскоро собранный обед. Точно такой, какой и собирала все годы на работу мужу.
Соседи потом долго шутили и смеялись. Они говорили, что теперь всё ворьё будет заходить к Ванде на обед.
Ванда Валентиновна улыбалась, но не обижалась на шутки. Времена то были такие, что редко кто шутил по-злому.
Алиска стала знаменитой. И соседи часто теперь заходили в гости. Но погладить её никто так и не решился. Вся ласка и угощения доставались Белику, что ему очень нравилось.
Как видите, дамы и господа, ружьё выстрелило. Никто так и не понял, почему вор решил залезть в обычную квартиру в обычной хрущёвке. Что там можно было найти, кроме старой мебели, одежды и еды?
Вот такая история о Ванде, Алиске, Белике и неудавшемся ограблении.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

 

[Ю.С.]

На роспись в ЗАГС женщина должна приходить не накрашенная, в старом халате и с ПМС. А мужик должен придти в майке и трусах, перед этим его надо в качестве подготовки лишить премии и желательно чтобы накануне проиграла его любимая футбольная команда. Гостей звать не надо, они ж с вами жить не будут. В ЗАГСе сделать специальные комнаты, в которых пара ждёт своей росписи к примеру восемь часов. И вот чтобы они только после этого давали клятву в любви и верности. Ведь они в таких условиях будут жить, а не в белом платье и с музыкантами. И кредит на свадьбу брать не надо, и у родителей вымогать деньги на торжество, и повод для развода будет найти сложнее. Семьи будут крепче. Расписались и пошли вить своё гнёздышко.
А вот если развестись всё же надумал, то вот тут как раз надо всё наоборот. Собрать стопицот гостей, друзей и перед их лицом, нарядный и красивый инициатор развода объявляет - вот такой вот я весь, налетай не скупись, эх, развожусь! И танцы, песни, веселье.
Сейчас же всё наоборот, потому и разводов тьма, потому что любят не людей таких какие они есть, а бутафорию, своё представление о партнёре. А потом карета в тыкву и ой,мама, караул! Он яйца при мне почесал! Ой, а она брови стёрла! А он...?! А она...?!
А вот когда вместе из тыквы карету, да по веточке гнёздышко, вот тогда оно и прочнее, и надёжнее, и на века.
(из сети)

 

[Ю.С.]

ГРАНИЦА
“…А на ничейной полосе
Цветы. Необычайной красоты…”
В. Высоцкий
Бабушка стояла перед пропускным пунктом на границе между двумя государствами. То, где жила она, было бедным. А то, куда уезжали машины – богатым.
Бабушка низко кланялась и протягивала почему-то небольшого серого котика. Одна из машин съехала на обочину и остановилась.
- Что вам бабулька? Чего просите, спросил молодой, приятного вида парень. Его девушка осталась сидеть на втором сидении.
Бабушка протянула молодому человеку кота и объяснила. Да вот, котик приболел мой. Чихает и глазки слезятся. Кушать перестал. А он у меня теперь вся родня. Разъехались мои детки. Кто куда. Что делать теперь, не знаю. Нет у нас врачей в посёлке, да и денег у меня нет совсем. Может милок, возьмёшь мою радость Бога ради и поможешь ему?
Молодой человек взял из рук старушки кота и заглянул ему в глаза. Они слезились.
-Вот что, бабушка, сказал он. Я его возьму и отвезу к нашему вет. врачу. Не волнуйтесь. Он хороший и поможет.
-Только нет у меня денег, заволновалась старушка.
-А и не надо, ответил молодой человек. Вы не волнуйтесь за деньги. Мы уж как –нибудь справимся. А вы приходите сюда ровно через неделю и точно в это время. Мы возвращаться будем. У меня тут дела есть ещё, а жена любит здешние магазины. Тут дешевле. Вот я вам его и передам. Надеюсь – здоровым.
Бабулька поцеловала своего пушистика в сухой нос и перекрестила. Сперва его, потом молодого мужчину, а потом и его жену.
-Дай Бог тебе и твоей жене долгих лет и счастья, сказала она. За сердце доброе.
И машина уехала, увозя бабушкиного кота. Долго старушка ещё стояла и смотрела вслед уехавшим людям, увёзшим её радость. Она махала им вслед.
А через неделю ровно в это время и точно на этом месте, встретились бабушка и молодой человек. Теперь они вдвоём с женой вышли из машины. Парень не видел, что она всё снимала на телефон. Он протянул бабульке здорового и явно отъевшегося кота и большой тяжелый пакет с кормом.
-Всё в порядке бабушка, сказал он. Доктор его вылечил. И вот, он Вам что передал. И не волнуйтесь за деньги. Это у нас премия такая от лечебницы за посещение положена. А садитесь-ка Вы с нами. Да мы Вас домой и довезём. Старушка, обнимая своего кота и прижимая к груди села в машину, и они уехали. А через неделю.
Через неделю в соц. сетях дым стоял коромыслом. Жена не сообщив мужу и вообще никому не обмолвившись, выложила видео о том, как он отдавал бабульке кота. И началось. Почти полмиллиона просмотров и такие комменты, что парень не мог пройти по улице без того, чтобы с ним не сделали селфи. Герой и благородный человек. Так и писали.
Как же надо мало в нашем холодном мире, чтобы простая человеческая отзывчивость, стала почти героизмом. Мужчине было не по себе.
Зато на пропускном пункте теперь стояло с десяток человек. Со стороны бедного государства. Все держали живность. Кто кота, кто собаку, а кто и ворону или морскую свинку.
Машины теперь не проезжали мимо, а останавливались и люди выходящие из них брали больных животных.
В обратную сторону тоже стояла очередь машин. Из них выходили люди и передавали на руки здоровых животных, и большие пакеты с кормом и всякими вкусняшками и для животных и для людей.
Погранцы старались не замечать этот натуральный обмен. Потому, что у каждого из солдат дома остались родители, а у тех свои питомцы. И они понимали, как это волноваться за больного малыша и не быть в состоянии ему помочь, но…
Но через несколько дней капитан увидел это дело. Увидел и рассвирепел. Был этот капитан характеру злобного и резкого. Поэтому, отправил солдат на губу и строго-настрого запретил пропускать людей с животными, если они не были внесены в декларацию и не имели полный набор справок.
Этот капитан был старый служака, прошедший много тяжелых точек и судьба у него, была не сахар. Но вот то, что он вымещал злость на жизнь на свои подчинённых –плохо.
Плохо потому, что вторая смена солдат тоже попала на губу. А на пропускной пункт капитан стал сам с новыми солдатами, и старался пресечь передачу животных в обе стороны.
Люди теперь отъезжали подальше и старались спрятать животных в сумки и багажники, пока.
Пока к капитану не подошла ещё одна бабулька в стареньком пальтишке. Замотанная поверх него в протёршийся пуховый платок. Она раскрыла сумочку видавшую виды, и протянула капитану маленького щеночка.
-Сынок, сказала она, сынок. Что ж ты так лютуешь то? Я ведь спасти его хочу. Мне ничего не надо, лишь бы он жив остался, и не говоря больше ни слова вдруг всунула его в капитанские руки.
-Ты сам решай, сынок, продолжала бабулька. Или брось его под колёса или отдай, вот им. И показала на большую черную машину, стоявшую рядом. Высокий, седой человек и видимо его дочка стояли и смотрели на капитана просящими глазами.
Капитан не ожидавший такого, растерялся. Он посмотрел вокруг и увидел, как на него со страхом смотрят его солдаты на пропускном пункте и люди, стоявшие вокруг. Одни с животными, которых они хотели отдать на лечение и другие, которые протягивали руки за этими малышами.
Капитан открыл рот и наверное хотел сказать что-то строгое по поводу – не разрешено, и может быть даже грубое и резкое, но вместо этого.
Вместо этого из его горла вырвалось почему-то хриплое восклицание, и он отдал щенка в руки пожилого седого мужчины и его дочки.
Потом капитан махнул правой рукой и ушел в подсобное помещение.
Через пару часов туда пришел прапор. Тоже человек не-подарок, но отличавшийся строгим нравом и справедливостью. Капитан пил горькую.
Прапор сел рядом и подставил стакан. Так они и пили в тишине, а потом.
Потом капитан рассказал прапору, что его бросила жена и забрала двух дочек. Живут они совсем недалеко, но она запрещает ему приезжать к девочкам. Потому что, стал он грубым, резким и совершенно невыносимым человеком, и ей надоели бесконечные скандалы на виду у детей.
Прапор опрокинул ещё сто грамм и крякнув закусил ложкой тушенки. Хорошей тушенки, ещё из старых запасов.
-Вот что, сказал он капитану. Я, может, и не шибко умный и хороший человек. У меня своих тараканов в голове полно, но мысль одну я тебе скажу, а ты не ругайся, а подумай. Потому как, умные мысли иногда приходят и в дурную голову.
Он долго что-то втолковывал капитану, а тот сперва ерепенился и возражал. Но через несколько минут повесил голову и замолчал. Они ещё долго пили. Потому как, плохо пьянели. Люди старой армейской закалки плохо пьянеют, дамы и господа.
А на следующий день…
На следующий, день капитан стоял на пропускном пункте в выстиранной форме и люто начищенных сапогах. Будто на парад собрался. Он выстраивал очередь из просителей с больными животными, чтобы те не толпились на дороге и смотрел, чтобы был порядок. Он вывел ещё солдат и те помогали остановившимся машинам, едущим в другую сторону аккуратно и быстро предавать спасённых малышей своим счастливым хозяевам.
Чтобы, значит, затора не было, очереди и задержки в работе пропускного пункта на границе, строго говорил он своим солдатам и хмурился. По привычке.
Солдаты привыкшие к ругани и крикам, смотрели на своего командира раскрыв глаза и не верили в происходящее.
А вечером к капитану подошла давешняя бабушка. В стареньком пальтишке, замотанная прохудившимся пуховым платком.
Она наклонила к себе голову капитана и при всех поцеловала его в правую щёку.
-Я всё видела сынок, сказала она. Молодец. Дай тебе Бог здоровья и удачи. И ещё раз поцеловала его. Теперь в левую щеку.
Ты правильный служака, сказала она, как и мой погибший сынок был. И похож ты на него. Заходи ко мне в гости, я вон в той хате живу.
Капитан, смутившись и поглядывая на окружающих ответил.
-Обязательно зайду. Завтра же зайду. А можно я возьму прапора, бабуля?
-А что же нельзя, удивилась бабушка. Заходите. Я борщика сварганю с сальцом, и жаркого по такому случаю. Ну, а всё сопутствующее, вы уж с собой захватите. Мне же веселее.
Капитан оглянулся. Ему было неудобно перед своими солдатами и окружающими людьми, но те…
Но те, почему-то зааплодировали и улыбались.
А через неделю.
Капитан, как и всегда теперь стоял на службе. Он следил за порядком и чтобы заторов не было.
А в самом конце дороги. Знаете. Ну, там, где съезд на проверку грузовиков, стояла старенькая машина. И возле неё стояли. Его жена и две дочки. Дочки смотрели на капитана широко раскрыв глаза. Как будто видели его в первый раз.
-Папа. Папочка, закричали они в один голос и бросились к нему.
Капитан с девочками отошел в сторону и через пару минут к ним подошла жена.
Девочки стояли рядом с капитаном и держались за его блестящий ремень. Они явно гордились своим папой.
Капитан смотрел на жену и смущенно молчал.
- Ну, что, вдруг нарушила молчание жена. Заедешь к нам в воскресение? А то, я вижу, раньше у тебя не получится. Приглашают в гости, да и работы у тебя много. Оставишь прапора вместо себя, тут порядок соблюдать.
А знаете, как вас называют? Спросила она капитана и достав телефон показала ему большую фотку, где он в отутюженной форме, в сапогах блестящих как зеркало, передавал щенка в руки высокого седого человека.
Пропускной пункт – Люди.
Так что, в воскресение ждём.
А вечером прапор пригласил капитана на посиделки. Солдаты сложились и сбегали в самоволку. Они организовали стол. И хотя капитан страшно ругался и божился, что всех накажет, но никто почему-то не обижался.
Пили за всё. За родителей, жён и детей, за службу и друзей.
А на завтра капитан опять был как огурчик. И стоял на своём посту.
Потому, дамы и господа. Что людей старой закалки с ног так просто не собьёшь.
О чём это я тут рассказал? Да, так. Ни о чем.
Но если будете проездом на том пропускном пункте, то остановитесь и передайте капитану от меня большой привет и низкий поклон.
А потому, что – Люди.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

 

[Ю.С.]

ТОРТ
Она слушала сеанс гипноза на снижение массы тела и с отвращением ела торт.
Отвращение относилось не к торту, а к её собственной персоне — торт как раз был великолепен: влажные бисквитные коржи, щедро пропитанные вишнёвым ликёром, с изрядным слоем нежного, как девичьи мечты, крема, в котором долгожданными поцелуями поджидали вишенки, и всё это обильно залито шоколадной глазурью… Всё-таки следовало остановиться, и она стала отщипывать вилочкой кусочки столь крохотные, что их вкус был не более чем намёком, но в том, что касалось разного рода вкусностей, воображение Алёну никогда не подводило.
Торт принёс Вадик, потому что это был первый раз, когда она пригласила его к себе. На пустой, стерильно вымытой кухне без малейших признаков кулинарной активности она усадила его так, чтобы он видел пустой холодильник с одиноким графином грейпфрутового сока и зеленью в контейнере, что должно было означать: я работаю над собой! Когда, поставив на плиту кофе, она открыла дверцу холодильника, чтобы достать сок, Вадик погрустнел и зевнул. Ничего, кофе его взбодрит, подумала она и, не переставая щебетать, отрезала ему приличный кусок принесённого им торта, себе же положила тонюсенький ломтик — настолько тонкий, что он тут же распался на слои. Шампанское Вадик открыл сам. Она отпила из бокала и бросила мечтательный взгляд на торт. Нельзя! Он решит, что она только и думает о еде, и начнёт представлять её лет так через пять совместной жизни. Они и познакомились-то при самых компрометирующих обстоятельствах — в супермаркете, у холодильника с мясными полуфабрикатами, когда в него врезалась её полная тележка (всем известно коварство их колёс)!
Вадик залип перед этим чёртовым холодильником, пытаясь сообразить, что бы купить такое, что можно приготовить быстро и просто, но как-то ничего не шло в голову. Он безнадёжно пялился на упаковки с мясом и птицей и с тоской думал о том, что так и останется здесь навсегда, пустит корни и прорастёт, когда что-то чувствительно пнуло его под зад. Вадик резко обернулся и сначала увидел тележку с провизией, а потом, подняв глаза, и её саму, с пунцовыми от стыда щеками, бормочущую извинения. От неожиданности он озвучил последнюю перед столкновением мысль: что проще всего приготовить? Она выбрала пару стейков и объяснила, что с ними делать. Уже на кассе он спросил: как вас зовут?
Стейки, как ни странно, получились вполне приемлемые. Дожёвывая последний кусочек, он смотрел в окно своей холостяцкой кухни и представлял себе Алёну в передничке у плиты. Алёна ему понравилась: в ней не было ничего модельного, вполне себе девушка и, кажется, милая (он вспомнил трогательные ямочки на её щеках).
Теперь, сидя в её стерильной кухне, он слушал её вдохновенное щебетание о фитнесе и вдруг ощутил зверский голод. Он не мог уже думать ни о чём, кроме тарелки горячего борща со сметаной и куском говядины на косточке. Выручил загудевший в кармане телефон. Это звонил Севка, просил подменить его на час-другой на маршруте. Вадик извинился и ушёл, с трудом скрывая облегчение. Сбегая по лестнице, подумал: ну чего ж я такой невезучий!..
…Сеанс закончился одновременно с тортом. Алёна вздохнула, отложила вилку и, взяв двумя руками десертную тарелочку из праздничного сервиза, тщательно вылизала крошки и остатки глазури. Всё равно он больше не придёт! Вот и вся любовь.
©Виктория Травская
Все книги автора: https://www.litres.ru/viktoriya-travskaya/ , https://ridero.ru/books/catalog/?offset=0&q=Виктория+Травская

 

[Ю.С.]

Так себе «корпоратив» — как выглядел и чем пах настоящий бал.
О балах мы хотим думать возвышенно. Ах, Наташа Ростова!
Все наши представления – из кино или романов. И там, конечно, зашибись как романтично.
Ну как в той смешной песенке: «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…»
На самом деле, все было не так прекрасно. Даже совсем не прекрасно.
И не дай бог современной Наташе оказаться на таком балу, она бы сбежала оттуда в ужасе через пятнадцать минут. И начхать на Болконского.
Итак, сперва наряды.
Само одевание занимало часы. Юбки, кринолины, подьюбники, корсеты.
Вот эти последние – настоящая экзекуция.
Юным девушкам еще ничего, у них фигуры хорошие, а дамы в возрасте уже были упитанны, йогой и диетами никто тогда не увлекался, а ели много, просто черт знает сколько и до глубокой ночи. Никакого зожа.
Свои пухлые тела дамы затягивали в корсеты с помощью нескольких человек. "Булки" жутко хрустели.
Дамам было плохо, они с трудом могли дышать, но проклятый бал обязывал.
Кстати, у мужчин тоже были корсеты, утягивать животы.
Армейская выправка достигалась банальными хитростями. Но дышать тоже было не слишком удобно
В восемнадцатом столетии требовались еше и обильные парики, усыпанные пудрой, нередко в них заводились вши. Но надо терпеть, терпеть, терпеть. Вши – это мелочь по сравнению с другими проблемами.
После мучительной процедуры одевания аристократы, наконец, втискивались в кареты, при этом за женщинами несли подолы их платьев: кругом была жуткая грязь. Москва и Петербург тогда еще совсем не похорошели.
Престижные районы Москвы типа Остоженки и Хамовников регулярно затапливало. Последнее крупное наводнение случилось в апреле 1908 года, пятая часть города оказалась под водой.
В Петербурге еще хлеще. Город уже стоял, но никаких гранитных набережных не было.
Первую – от Галерного двора до Литейного дома – построили лишь в 1763 году. И дальше столицу неспешно одевали в гранит еще целое столетие. Прикиньте, по какой мерзкой жиже с весны до осени ходили и ездили все эти аристократы, цвет нации, лейб-гвардейцы в белых лосинах.
Лишь высокие сапоги и выручали. О состоянии женских платьев лучше и не вспоминать, только утереться.
Рассмотрим теперь помещение, где давались балы.
В любом приличном особняке непременно имелся большой зал. Как раз для балов. Все давали балы.
Папаша Онегина, помнится, «давал три бала ежегодно».
Тот дворец, куда ехала Наташа Ростова, находился в Петербурге на Английской набережной, и туда собирался явиться государь.
Так что Толстой намекает: это дом высшего госчиновника, ну уровня нынешнего вице-премьера. И ясно, что зал был очень большой.
Вроде простор. Но вспомним главное: тысячи свечей освещали этот зал. Окна плотно закрыты: мороз. Продукты горения заполняют все пространство. А еще парфюмы. Они были густыми и маслянистыми.
Они пахли так, что если бы сейчас около вас оказалась женщина с таким ароматом, вы бы ее задушили. И этих парфюмов тут сотни.
Воск, духи, а еще жир, которыми начищали сапоги офицеры.
Очень атмосферно, как написала бы сейчас глупеньая девочка-блогер.
Косметика, между прочим, тоже была жутковатой, беленые лица дам превращались в маски.
Мужчин не пускали без белых перчаток. Попробуйте целый вечер провести в лайковых перчатках дома, да вы чокнетесь.
Кстати, был случай. Один раздолбай явился на бал, забыв перчатки.
Это заметил Николай Первый, тот еще педант и зануда. Но поступил благородно: не выпорол, а отдал свои.
Перчатки можно было снять только во время ужина, на том спасибо.
Но потом – надеть обратно.
Дамы были обязаны надевать лучшие украшения. Мало того, что штуки нелегкие, все эти сапфиры-изумруды – это ведь и понты, и индикатор вашего изысканного вкуса.
Был еще ужасный случай. Княгиня Белосельская-Белозерская прибыла на придворный бал в платье лилового цвета, но украшения были совсем «мимо нот». Облажалась княгиня.
Так на нее смотрели как на лохушку, а еще полгода обсуждали такое безобразное поведение. Довели бедняжку.
Наша Оксана Лаврентьева им бы теперь ответила «кто тут лохушка», но предки Лаврьентьевой в ту эпоху в лучшем случае тачали сапоги или пасли овец.
Итак, бал!
Люди съезжаются, людей очень много. И спустя минут тридцать в зале уже почти нечем дышать.
Думаете, веера нужны были для красоты и прикрывать лукавые улыбки? Нет! Это были кондиционеры той эпохи. Дамы обмахивались рьяно, потому что корсеты давят, воздуха нет, им плохо.
В Пушкинскую эпоху стало чуть полегче: вошли в моду платья-туники.
С высокой талией. Они даже не требовали корсетов. И ножки были видны получше. Чем Пушкин и наслаждался.
А потом опять началось утяжеление сбруи – кринолины. Этакие каркасы из конского волоса. Походите всю ночь в таком каркасе, а весил он не так уж мало. Фитнес, конечно, но жестокий.
Но главный кошмар – танцы. Нет, сами по себе полонезы и менуэты были красивы. Правда, чесались головы под париками в 18 веке, но терпим, пляшем.
Танцев много, больше, чем на обычной дискотеке теперь. И все шли по строгому распорядку.
Вот распространенный их ассортимент для первой половины 19 века: полонез, вальс, полька, лансье, галоп, вальс, франсез, полька, галоп, лансье, вальс, франсез, котильон…
Да это с ног свалиться даже если с утра взбодрилась в бассейне.
Но в бассейнах тогда не бодрились, мылись вообще нерегулярно.
В начале 19 века хитовым танцем стала мазурка.
Дадим слово Юрию Лотману, лучшему знатоку эпохи: «Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющим "соль" танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать. "Шик мазурки состоит в том, что кавалер даму берет себе на грудь, тут же ударяя себя пяткой в centre de gravité (чтобы не сказать задница), летит на другой конец зала и говорит: «Мазуречка, пане», а дама ему: «Мазуречка, пан»…» (Лотман приводит цитату Смирновой-Россет).
Это уже практически спорт. Мазурка требует физической ловкости и быстроты. Разумеется, все потеют.
То есть к жуткому амбре в душном зале добавляется еще один компонент.
А кроме того – дико грохочут сапоги с подковками. Кавалеры же лихо отплясывали. Есть воспоминания, как однажды этот стук просто заглушал музыку. Представляете весь этот ад?
И тогда дамы грохались в обморок. Это вообще было обычным явлением. Ну представьте, что вас на три часа запрут в жаркой вонючей комнате, где дикий шум.
А еще заставят там носиться, выделывать коленца, в руках у вас кроме веера еще ридикюль и книжечка, где вы записываете кавалеров на будущие танцы. Органайзер 19 века.
Да вы закричите: «Выпустите меня, я не хочу никакого бала! Свободу мне, свободу! Врубай Оксимирона!».
Нормальная реакция современного человека.
Но ту ужасную пору вынуждены были терпеть, улыбаться, плясать, флиртовать. С багровыми от духоты и корсетов лицами.
И падать в обмороки.
Есть знаменитая история, как на одном нашем балу, когда дамы грохались одна за другой, находчивый кавалер выбил канделябром окно. И в зале внезапно пошел снег. Обычная физика. Скопилось много влажных паров, и когда ворвался морозный воздух, пары стали превращаться в хлопья.
Снег идет, и все в смятеньи...
Нет, это было тяжелым испытанием.
И если молодые еще могли от души оттягиваться, особенно крепко выпив, то люди в возрасте буквально дурели от вони и грохота.
А у них гипертония, диабет, тахикардия.
Да, сейчас мы спокойно валим с корпоратива, если он надоел. А тогда уйти было нельзя: протокольное мероприятие. Хозяева бала зорко следят, кто как себя ведет, кто куда пошел.
Уйти раньше – ну это как сейчас плеснуть вином в лицо начальнику.
А уж если в зале император, либо кто-то из царской семьи – это совсем кирдык. Пока главный не ушел – стоять, бояться, плясать.
Уж не говоря о такой мелочи как туалет. Был же ужин в программе.
Дамы же ели и пили вино, им было надо иногда выходить.
Нет, вы представьте как они во всех этих панталонах-корсетах-кринолинах страдали. Это не выскочить «Ой, я на минутку нос попудрить!».
Это церемония очень надолго, в сопровождении прислуги. Дама присаживается, остальные держат ее кринолины.
Нет, бал – сущая мука.
Очень плохой корпоратив.
Не верьте кино и романам. 🙃
© Алексей Беляков

 

[Ю.С.]

ВРЕМЕННЫЙ ЖИЛЕЦ

В квартиру, где жил кот Семен, опять кого-то принесли. Хозяева частенько приносили всякую живность, которую подбирали на улице. Семен зевнул, вот нужно этим людям такие хлопоты? Отмоют, пролечат, приведут в божеский вид и потом отдают в новый дом новым хозяевам.

Кот давно уже перестал обращать внимание на временных жильцов. Так и на этого заморыша даже не глянул, когда котенок забился в углу комнаты.
- Кис- кис-кис.
Услышал Семён голос хозяйки, навострил уши, повернулся на зов. Согнувшись и протянув руку вперёд, хозяйка осторожно шла к котенку. Малыш выгнулся, зашипел и метнулся на диван, где лежал Семён. Увидев большого кота, недолго думая, котёнок спрятался за его спину и притих. Семён раскрыл глаза от удивления и посмотрел за спину: " Он спрятался за мной, что ли?". Перевел взгляд на хозяйку, та смеялась.
- Ладно, Сема, потерпи, две недели он с нами побудет, потом отдам, нашла уже людей.
Семён снова посмотрел назад: " Легко говорить - потерпи, не в твое же личное пространство врываются без спроса. "
Тем временем, увидев, что женщина ушла, котёнок замурчал и потерся о спину кота, не обращая внимания на грозный вид Семена и его хвост, который словно плётка бился о диван.

- " Две недели, нужно подождать всего две недели", - как мантру повторял про себя кот, когда малыш на следующий день уже не отходил от Семёна. Он ел с ним, пил с ним, спал с ним, играл тоже с ним, точнее, с хвостом.
- Ты тут ненадолго, понял? - сказал строго кот малышу. Тот согласно закивал, конечно, конечно, он всё понял. Малыш не знал слова " ненадолго", но, чтобы не огорчать большого друга, решил согласиться. Хозяйка с хозяином умилялись такой привязанности котёнка к суровому Семёну:
- Ну, надо же, папочку себе нашел.
Кот презрительно фыркал, слыша эти слова и продолжал вылизывать мурчащего малыша.
- Я не папочка! Я - кот! - хотелось ему крикнуть всегда, но его на помощь звал котёнок, который постоянно куда-то влезал и Семён, махнув хвостом, бежал спасать малыша.
- Две недели, это недолго, всего две недели нужно потерпеть, - морщась от маленьких коготков, которые впивались в его хвост, успокаивал себя Семён.

- Здравствуйте, да, это я, вы не передумали, я подвезу вам котика? Очень хороший и игривый малыш.
Услышал Семён голос хозяйки, разговаривающей по телефону.
Как "подвезу котика", какого котика? Две недели прошло?? Не может быть! Он подскочил и побежал на кухню, где висел календарь. Да, действительно, ровно две недели. Как же быстро прошли эти дни. Семён опустил глаза на прибежавшего за ним котёнка.
- Малыш, иди сюда, сейчас я положу тебя в корзину и мы поедем в новую семью, - тихо говорила Хозяйка, взяв котенка на руки. Семён проследил за ними. У него защипало в глазах. Моргнул.
- Мяу, мяу, - положив лапы на колени женщине, он жалобно замяукал.
Хозяйка опустила глаза, встретившись взглядом с Семёном. На миг ей показалось, что большой, суровый кот плачет. На руках обеспокоенно завозился котёнок. Задумчиво женщина опустила малыша на пол. Семён с какой-то тихой яростью стал вылизывать шерсть котенка. Она взяла телефон, набрала номер.
- Алло, это снова я. Вы простите меня, пожалуйста, я не могу привезти вам котика. Он уже нашел свою семью. Извините.
На другой стороне что-то заговорили.
- Спасибо за понимание, - улыбнулась женщина, завершила разговор.
- Ну, что, папка, не захотел расставаться с малышом? - спросила она Семена.
- Папка, папка... Заладили... Кот я. - ворчливо промурлыкал Семён.- Эй, сынок, ты остаёшься навсегда здесь, понял? Навсегда.
Малыш замурчал, прижавшись к коту, он не знает, что означает слово " навсегда", но оно, определенно, больше ему нравится, чем слово "ненадолго".

Автор: Елена Коновалова

 

[Ю.С.]

ПРИВИДЕНИЕ
1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партии вселилась комендатура. Небольшой дореволюционный двухэтажный особняк. По коридорам снуют немецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкий порядок входит в свои права.
В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, есть подозрение, что еврейка. На свою беду, она и вправду была еврейкой. Родители уже месяц как поджидали свою доченьку на небе, и вот пришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютить опасную девочку никто не решился.
В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал:
-"Я! Дас юдише швайн!" и опять углубился в бумаги. Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое "юдиш" и что ее ждет, знала.
Она вдруг в отчаянии бросилась к дверям и опрометью выскочила в коридор. Присутствующие не кинулись догонять беглянку, а дружно заржали, ведь в здании не было ни одного окна без решетки, а внизу на выходе круглосуточная охрана и только немецкая. Бежать-то некуда, разве что заскочить в другой кабинет... А толку? Но страх смерти не имеет логики. Ада из коридора кинулась на второй этаж и забежала в первую попавшуюся открытую дверь.
Немцы обрадовались новому развлечению и не спеша, планомерно, как инопланетяне в поисках человека, обходили комнату за комнатой:
-" Тефощка. Ау! "
"Кте ты ест? "
"Ком, дас кляйн юдише швайн..."
"Ау! Ми тепя искать!"
Инопланетяне обошли все помещения на обоих этажах, потом еще раз, еще... Им уже было не смешно. Еврейки нигде не было. Через пару часов поиска они поняли, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете, и она сбежала. И какие же маленькие головы бывают у этих подлых еврейских детей... Тут же вызвали "майстра" из местных, и он присобачил дополнительную перемычку к туалетной решетке.
В комендатуре наступила ночь. Офицеры разошлись по домам, темный особняк опустел, только охрана у входа еле слышно переговаривалась.
С самого утра Ада лежала внутри старинного камина, но до сих пор боялась дышать. Камин зиял чернотой в самой большой комнате купеческого дома. При советской власти барство было не в почете, экономили дрова, топили буржуйками и каминную трубу заложили кирпичом, но так удачно, что внутри на высоте полутора метров получилась кирпичная полка. Сантиметров сорок в ширину, тут пока можно было переждать. Пока...
В эту ночь девочка так и не покинула своего убежища.
Наступило утро, в комендатуре затрещала работа и о вчерашней сбежавшей еврейской девочке все конечно забыли.
Только во вторую ночь Ада решилась покинуть свою норку. Она неслышно как привидение пробралась в туалет, без которого уже почти падала в обморок. Жадно напилась воды и вернулась в «свою» комнату, По запаху нашла в чьем-то столе спрятанное печенье и залегла до следующей ночи.
Так из ночи в ночь Ада все расширяла свой жизненный круг. Доходила даже до первого этажа, влезала в буфет, а там всегда можно было поживиться кусочком хлебушка, не обделяя господ офицеров. Она понимала, что если пропадет хоть кусочек сала, то будут подозрения и могут здание обыскать с собакой. А это смерть. Но пока сама Ада превращалась в дикую собачку, или скорее в затравленного мышонка с огромным не мышиным телом, которое нужно кормить. Все чувства ее обострились. Девочка слышала даже, сколько существ находится на втором этаже и сколько на первом. Лежа в камине, она чувствовала вибрацию стен от входящих в здание инопланетян. Днем не спала, боялась, что во сне пошевелится. Девчонка знала всех солдат и офицеров комендатуры, хоть никогда их и не видела. Различала по голосам, походке и запаху. Вскоре приноровилась мыться и стирать белье в туалете. Самым страшным еженочным испытанием был слив воды унитазного бачка. Со временем Аду уже невозможно было застать врасплох. Она по своим внутренним часам знала, когда под утро придут истопники, работники кухни, а уж охранники, по ночам обходящие этажи, для нее казались просто махорочными топающими слонами.
Человек ко всему привыкает.
Ада стала привидением, о котором даже не ходило слухов...
Девочка сначала интуитивно, а потом, и по словам начала понимать немецкую речь.
Жизнь шла. Ведь, несмотря на ежесекундный смертельный риск быть обнаруженной, это была все же жизнь. Чтоб не сойти с ума, она мысленно разговаривала с родителями и со "знакомыми" немецкими офицерами.
Однажды ночью, когда девчушка привычно прокралась в туалет, ее как громом поразило. На умывальнике лежали: ломтик хлеба и малюсенький кусочек мыла. Это был не офицерский туалет и мыло каждый приносил свое, могли, конечно, забыть, но хлеб откуда!!?
О НЕЙ КТО-ТО ЗНАЛ!
Ада не притронулась к этому богатству. Вдруг западня... На следующую ночь все повторилось. Эх, будь что будет, взяла. В конце концов, немцы люди педантичные. Если б что и заподозрили, то не мыльцем бы выманивали, а овчарками.
Через неделю девочка поняла, что доброй феей была уборщица тетя Зина. То ли по маленьким мокрым следам, то ли еще как, но тетя Зина догадалась о «привидении». Жизнь у Ады началась царская: целый кусочек хлеба в день иногда даже с кубиком сахара.
В одно прекрасное утро в комендатуре перестала звучать немецкая речь. Все шло совсем непривычно. Дом наполнился новыми запахами и звуками. Незнакомые люди говорили только по-русски. Ада целых три дня еще сидела в камине прислушиваясь, пока не решилась выйти к нашим.
Был 1943 год.

Четырнадцатилетнюю еврейскую девочку Аду вначале отправили в полтавский детский дом, а в 44-ом во Львовский интернат. В этом городе она и прожила всю свою жизнь. Детей у Ады не было, расплата за подорванное в камине женское здоровье.
Я знаю тетю Аду, сколько себя помню. Мы жили дверь в дверь. Меня часто с ней оставляли родители, когда шли в кино. От нее я и услышал всю эту жуть.
Году в семидесятом, тетя Ада съездила на полтавщину, где и разыскала уборщицу.
Тетю Зину, которая к тому времени уже давно отмотала свою «десятку».
Узнала по голосу...

 

[Ю.С.]

Валера — боксер. И собака у Валеры — боксер. Зовут Гвоздь. Потому что ему забить на правила. Гвоздь живет у Валеры. Иногда у Гвоздя бывает такое страшное выражение морды, что мне очевидно, что это Валера живет у Гвоздя, а не Гвоздь — у Валеры.

Валера вечером гуляет с собакой.
Я вечером гуляю с детьми.

Про других собачек я говорю дочке: «Смотри, Катюня, собачка ГАВ — ГАВ. Хочешь погладить?».

Про Гвоздя я так не говорю. Ну нафиг.

Валера похож на своего питомца. Он суровый, как Гвоздь, только без слюней. Мы живем в одном доме, но в разных подъездах.

На Пасху я пыталась с ними подружиться. Хотела угостить Валеру куличом.

Сказала ему:
— Валера, Христос Воскрес.

Валера тяжело посмотрел на меня так, как Гвоздь смотрит на любимый мяч, подранный до дыр, и ответил четко и по делу:

— Знаю. Поздравляю.

Я хотела объяснить Валере, что Христос воскрес не только у меня, а у всех, и даже у Валеры, но не стала.

Про яички, которыми над стучать друг об друга, даже не заикнулась. Валера слишком буквален и прямолинеен для этой информации.

Валера тренирует Гвоздя злобно, но по-дружески. Учит его злости. Накачивает ненавистью. Команды «Сидеть!» и «Встать!» выполняем всем двором.

— Вот мяч, Гвоздь! Мяч — это большой кожаный пузырь. И ты, Гвоздь, большой кожаный пузырь. ФАС, Гвоздь, ФАС!

Однажды мой сосед по имени Иван Васильевич делал ремонт. С 8 утра до 23 вечера. Штробил, сверлил, стучал, громыхал. Выходные его не останавливали. На проклятом острове нет календаря. Ребятня и взрослые пропадают зря.

Я позволила себе сделать замечание Ивану Васильевичу. Встретила его во дворе и попросила шуметь в установленное законом время. У меня был маленький ребенок, и я боролась за право спать по субботам хотя бы до 9.

Иван Васильевич громко и визгливо объяснил мне, что я — курица, мои цыплята для него — чужие, и мои проблемы ему не интересны, а деньги в своем кармане — интересны, поэтому если я не могу потерпеть, то могу смело переезжать.

Иван Васильевич громко и унизительно кричал на меня на пяточке двора, доступном для обзора всему дому. Я растерялась от чужой наглости, выпяченной так бесстыдно, и понуро молчала. Со стороны мы выглядели как будто отец орет на дочь, которая принесла в подоле.

Я отошла в сторону, присела на скамейку, готовая заплакать. Меня оглушили наглостью, а муж на работе и защитить некому.

— Хочешь, мы его накажем? — спросил Валера, внезапно возникший передо мной. У него играли желваки. Гвоздь тяжело дышал рядом, готовый к мести.

Я испугалась, хотела сказать"Не надо", но Валера не стал ждать моего ответа.

К Ивану Васильевичу подошла процессия из Валеры и Гвоздя. Случилась экспрессия. Иван Васильевич сразу сменил профессию. И агрессию на депрессию. И вероятно конфессию, ибо стал молиться.

Я не знаю, что сказал ему Валера.
Может, он сказал не ему, а Гвоздю. Сказал Гвоздю, что Иван Васильевич — большой кожаный пузырь. И что фас.

Не знаю, но с того момента я спала по субботам сколько хотела.

Вчера вечером мы гуляли на площадке при свете фонарей. Весь день мы были заняты, и только в девять вечера вышли на променад.

Сын увлеченно бегал по площадке, сбрасывал перебродившую мальчишечью энергию. Я отвлеклась на дочь в коляске, потеряла его из виду.

Вдруг я увидела, как к сыну приближается стремительная тень, и через секунду поняла: это Гвоздь.

Сын бегал, чем дразнил Гвоздя, и тот бежал его наказать. У меня от ужаса пропал голос и здравый смысл, и я бросилась наперерез вместе с младшей спасать старшего.

То есть у Гвоздя могло быть сразу три кожаных пузыря: огромный, нормальный и маленький пузырик.

И тут раздался стальной голос Валеры, четкий, командный, резкий:
— СВОИ!!!

Гвоздь врезался в это слово, прям врезался и мгновенно выстроил новый маршрут, взяв влево.
Я застыла на месте. Меня обдали ужасом, и я обтекала паникой.
Ко мне сзади неслышно подошёл Валера и приказал в затылок:

— В этом районе никого никогда не бойся!!! Никого. Никогда. Поняла?

Я кивнула и прошептала пересохшими губами: «Спасибо».
Ну вот. Теперь я боюсь переезжать
Ангелы-хранители всегда являются в разных обличьях.

Автор: Ольга Савельева